Не верьте цифрам!

Точно так же как Philadelphia Contributionship была основана Франклином в 1752 г. на фундаменте настоящей взаимной собственности, на этом же фундаменте была основана мной и Vanguard более двух столетий спустя, в 1974 г. Хотя Vanguard появилась не на пустом месте, а скорее возродилась как птица феникс из существующей, но находящейся в тяжелом финансовом положении компании. Поэтому можно сказать, что мы ведем наше происхождение с 1928 г. от еще одного замечательного филадельфийца, финансового предпринимателя и пионера отрасли взаимных фондов Уолтера Моргана, основавшего один из старейших в стране и процветающих по сей день Wellington Fund. Созданная Морганом для управления этим фондом компания Wellington Management Company также процветала до определенного момента, зарабатывая свою прибыль на растущих комиссиях за управление и продажу паев.

Vanguard радикально изменила схему деятельности Wellington Fund, превратив этот фонд из коммерческого предприятия, служащего целям извлечения прибыли его управляющих, в организацию, нацеленную на максимальное повышение доходностей ее вкладчиков. Вопреки устоявшейся в отрасли традиции и практике новая управляющая компания Vanguard принадлежала не внешним акционерам, а непосредственно вкладчикам ее фондов, которыми она управляла на основе фактической стоимости. Под эгидой Vanguard фонд Wellington Fund и его дочерние фонды предприняли беспрецедентный шаг и стали семейством настоящих взаимных фондов. На момент этого изменения активы тогдашней группы фондов Wellington составляли $1,4 млрд. Мы знали, что такое преобразование сопряжено с немалым риском, тем более что после обвального падения фондового рынка в 1973–1974 гг. Вкладчики изымали средства из фондов небывалыми темпами. Фактически на протяжении шести с половиной лет подряд мы имели отток капитала; но в июне 1981 г. эта негативная тенденция завершилась, и началась эпоха Vanguard.

В начале своей деятельности это была крошечная компания с командой всего из 28 человек (я никогда не использую термин наемные работники). Сегодня число наших сотрудников выросло почти до 12 000, наша группа из семи взаимных фондов (я также не терпеть не могу слово «продукт» для наименования взаимных фондов) теперь расширилась до 130, а наши активы превысили $900 млрд. Мы не только являемся самой быстрорастущей компанией в нашей отрасли, но и одним из двух крупнейших комплексов фондов в мире.

По-настоящему взаимная структура нашего взаимного фонда, а также низкие издержки и принцип «интересы вкладчиков на первом месте», которые она влечет за собой, были единственным наиболее важным фактором нашего удивительного роста. Почему по-настоящему взаимная структура так важна? Из-за ключевой реалии инвестирования: издержки имеют значение. Поскольку взаимные фонды акций представляют собой всего-навсего диверсифицированные инвестиционные портфели ценных бумаг, торгующихся на американском фондовом рынке, совокупная валовая доходность их портфелей примерно равна доходности, генерируемой самим фондовым рынком. Но только до вычета расходов фондов. Чистая доходность, которую фонды фактически обеспечивают для своих инвесторов, отстает от валовой доходности рынка на общую сумму их расходов и издержек – включая комиссии за управление, операционные расходы, трансакционные издержки и издержки оборачиваемости портфеля, а также нагрузки при покупке паев.

Аналогично тому, как любая азартная игра становится проигрышной после того, как крупье отгребает лопаткой долю казино, так и попытка переиграть рынок неизбежно обречена на проигрыш после вычета затрат на финансовое посредничество. Парадоксально, но взаимные фонды – пожалуй, единственный вид бизнеса, где клиенты получают то, за что не платят. На самом деле вкладчики взаимных фондов как группа получают только то, за то они не заплатили. (Чуть позже я приведу вам убедительный пример разрушительного долгосрочного влияния расходов, которые несут фонды.)

Но, хотя наша по-настоящему взаимная структура была главным фактором впечатляющего роста Vanguard, в любых рейтингах популярности она заняла бы последнее место. Одним из моих соображений при выборе названия Vanguard для нашей новой компании было то, что благодаря этой оригинальной структуре, как я думал, мы станем зачинателями новой тенденции – авангардом, который проложит путь для остальных. Увы, несмотря на очевидный успех за 30 лет у нас так и не появилось ни одного последователя.