Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

Проезжая по городу в арендованном студией «роллс-ройсе», они смотрели сквозь тонированные стекла на красующиеся повсюду плакаты нового фильма. «Джастина Хартгейм в новом шедевре Джесса Мейджера: “Не вошедшие в рай”», а чуть ниже: «Это лучшее из всего, что вы видели!» С плакатов серьезно смотрела Джастина, а седой, тонколицый, закрывающий глаза старик уткнулся лбом в ее щеку.

— Это на самом деле так гениально, как кричат эти ребята? — спросила Мэри.

— Все говорят, что Мейджер — гений, но я не пошла на студийный просмотр, — ответила Джастина. — Мне и так страшно.

— Да брось, Джас, — подмигнул племяннице Джимс. — Все будет отлично. Ну, подумай сама: не могут же все газеты врать! Значит, фильм гениальный! Надо больше доверять людям.

— Спасибо, — засмеялась она. — Ты умеешь найти нужное слово для поддержки.

— В любое время! — хмыкнул Джимс.

«Ролле» высадил пассажиров у шикарного

здания отеля и умчался, а они разошлись по своим номерам. Лион ушел вместе с Джас тиной. Но и здесь реклама не давала им покоя — прямо за окном, в черной пустоте калифорнийского неба парил освещенный мощными прожекторами аэростат, на котором красовалась все та же надпись: «Джастина Хартгейм в новом шедевре Джесса Мейджера: “Не вошедшие в рай”».

— Они неплохо подготовились, — констатировал удовлетворенно Лион, глядя в окно.

— Забудь об этом, — улыбнулась Джастина. — Иди ко мне...

К полудню следующего дня все с нетерпением ждали приезда Барбары.

* * *

Барбара проснулась оттого, что кто-то настойчиво и очень требовательно жал на кнопку дверного звонка. С трудом заставив себя открыть глаза после бурно проведенной ночи, Барбара кое-как набросила на плечи халат, сунула ноги в тапочки и поплелась к двери, отчаянно при этом завидуя Максу, который продолжал безмятежно спать, чему-то улыбаясь во сне.

— Кто там? — спросила она, подойдя к двери, еще не до конца проснувшись.

— Телеграмма, — послышался из-за двери бодрый мужской голос.

— Одну минутку, — ответила девушка и направилась обратно в спальню.

Она вновь вернулась к кровати, мимоходом взглянув на часы. Семь пятнадцать. Господи! Надо же было в такую рань! Она так рассчитывала выспаться сегодня. Наклонившись над Максом, девушка тронула его за плечо и сказала:

— Макс, проснись.

Он что-то неразборчиво пробормотал, перевернулся на другой бок и вновь засопел, даже не открыв глаз.

Барбара потрясла его за плечо более настойчиво:

— Макс, проснись. Там в дверь звонят. Говорят, что нам телеграмма. Открой, пожалуйста.

Лишь со второго раза Макс заставил себя открыть глаза и переспросил непонимающе:

— Что?

— Открой. Там звонят, говорят, телеграмма.

— А... сейчас... — ответил Макс, все еще находясь в довольно крепких объятиях сна. Поднявшись с постели, он, пошатываясь и зевая, отправился открывать дверь.

«Боже мой, я совсем становлюсь ненормальной», — подумала девушка. В последнее время почему-то тревожное чувство не покидало ее. Во всем ей мерещилось что-то страшное и опасное. А сейчас, когда из-за двери раздалось одно единственное слово — «Телеграмма», — она почему-то побоялась сама открыть дверь. «Насмотришься всех этих фильмов по TV, почитаешь колонку происшествий в газетах... Там только и пишут о том, что, вот, убили человека, выманив из квартиры какой-нибудь ерундой вроде: “Телеграмма”, или “Ваши покупки”, или еще “Пиццу заказывали?”, — подумала она. — Ради чего? Двух десятков долларов да старого телевизора?»

Девушка снова забралась под одеяло, которое до сих пор хранило тепло человеческих тел, и стала ждать Макса. Когда он вошел, она подняла на него взгляд и, увидев в его руках сложенный пополам белый листок, сказала с облегчением:

— Надо же, действительно, телеграмма. И что в ней?

Послание это не вызвало у Барбары чувства тревоги. Если бы в ней было что-нибудь страшное, то Макс не вошел бы в комнату с такой широкой улыбкой на губах.

— Так что в ней, Макс?

— У нашей дорогой мамы послезавтра премьера, и нас с нетерпением ожидают в Лос-Анджелесе. Билеты, кстати, уже заказаны.

— Замечательно. Я очень рада за маму, и поехать, конечно же, нужно обязательно. Но, — тут она горько вздохнула, — плакал мой выходной. Так хотелось сегодня отоспаться. Ну что же, придется отправляться на работу и просить мистера Лоуда предоставить мне хотя бы три дня за свой счет. Не хотелось бы. У меня ведь через две недели судебное разбирательство, а дело очень сложное... М-да. Но ничего не поделаешь. Мама всегда так жаждала стать известной актрисой, и вот ее мечта сбылась. Мы, конечно, должны поехать.

— Конечно, — согласился Макс.

— Но чтобы это сделать, мне придется забыть об этих двух выходных.

— Ну вот, а я думал, мы весь день проведем вместе, — расстроенно произнес Макс.

— Нет, если мы едем, то сегодня и завтра ты можешь вообще забыть о моем существовании. Через десять дней слушанье в суде, и мне не мешало бы подготовиться как следует. На этом деле я, возможно, сделаю себе имя, так что... уж извини.

Говоря это, она успела умыться, и сейчас торопливо одевалась, причесывалась и подкрашивалась.