Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

Каких-то крупных происшествий здесь практически никогда не случалось. Серьезных, знаменательных потрясений тоже никто не припомнил бы. Жизнь была ровной, размеренной, как это обычно и случается в небольших, отдаленных от весьма сомнительных благ цивилизации, городках и на стоящих особняком, вдали от оживленных дорог, фермах. Дрохеда не являлась исключением из этого правила.

Со времени свадьбы Джастины и Лиона прошло уже больше двух лет, а Мэгги с тех пор ее не видела. Они лишь изредка переписывались. Иногда Джас звонила матери по телефону, чтобы спросить о делах и жизни, здоровье и многочисленных родственниках, а также рассказать о себе. Мэгги из приходящих довольно регулярно писем Джас знала, что дочь неважно себя чувствует, болеет и что ей пришлось уйти из театра. А в последнем письме, которое было отправлено из Женевы, Джастина писала, что поехала вместе с Лионом отдохнуть в Альпы. Чудотворный горный воздух поможет ей окрепнуть и расслабиться. Кроме того, она написала, что чувствует себя гораздо лучше, почти здоровой. В самом же конце письма Джастина сердечно напомнила, что она вместе с Лионом приглашают всех приехать к ним в гости и будут необычайно рады видеть родственников в Лондоне, сразу же по возвращении домой.

Мэгги прочла письмо домашним, и тут Джимс словно с цепи сорвался. Ему прямо загорелось отправиться в Лондон. Многие ожидали такого проявления чувств от самой Мэгги, но от Джима... Никто даже не предполагал в нем подобной горячности.

— Дорогая сестрица, ты уже два года как бабушка, а до сих пор так и не видела своих внучек. И мы бы с удовольствием на них посмотрели, — Джимс говорил с таким жаром, будто уже заручился поддержкой родни. — По-моему, ты, я и Пэтси могли бы съездить к Джастине в гости.

— Да, Джимс, я бы с удовольствием поехала. Но ты же видишь, я не могу сейчас оставить имение. Энн и мама больны, и хоть они и сильные женщины, мало ли, что может случиться. И потом, должен ведь кто-то кормить наших мужчин, заниматься домашним хозяйством. Вы с Пэтси вполне могли бы съездить. Я думаю, что братья не будут возражать.

Несколько дней Джимс обдумывал это предложение, советовался с Пэтси, а категорический отказ брата встречал в штыки. Он стал уговаривать Пэтси поехать с ним с напором атакующего танка и безапелляционностью провинциала. Он с легкостью разрушал, а если ему это не удавалось, то просто отметал все доводы, приводимые против поездки. Лондон стал у него навязчивым бредом. Все разговоры С ним, с чего бы они ни начинались, заканчивались одним и тем же — расхваливанием предстоящего путешествия. Подобные атаки могли разрушить даже боЯ?е мощную крепость, чем Пэтси. Удивительно ли, 9то после долгих уговоров тот все-таки согласился. В тот же день Джимс отправил Джастине телеграмму, что они с Пэтси приедут через несколько дней.

Для них это было огромное событие. Не только поездка в большой город, но и поездка на другой континент. А тем более, к племяннице, которую они оба очень любили и очень давно не видели.

Через две недели, получив от Джастины телеграмму, что они с Лионом вернулись в Лондон и с нетерпением ждут их приезда, Джимс и Пэтси отправились в Сидней, чтобы оттуда самолетом прямиком лететь в Лондон. Погода стояла великолепная, и через несколько часов они уже приземлились в лондонском «Хитроу», где их встретил в сверкающем лимузине верный Фрэнк.

* * *

Сказать, что Джимс и Пэтси волновались, пока добирались до особняка, значит, не сказать ничего. Обоих буквально трясло от волнения и, тем не менее, вскоре Джимс забыл о душевном трепете, рассматривая сквозь толстые стекла лимузина огни Большого Города. Пэтси, напротив, вдруг помрачнел. Джимс беспрестанно крутил головой, что выглядело довольно забавно. Пэтси же был полностью погружен в себя, его плохое настроение имело под собой вполне реальную, жесткую почву. Он не горел большим желанием выбираться куда-то из Дрохеды, а предпринял эту поездку лишь потому, что Джимс постоянно давил на него и не отстал, пока брат не согласился ехать. Ведь всем было известно, что один без другого они никуда. Но огни Лондона напомнили Пэтси о том, чего он был лишен. Их феерическое мелькание создавало ощущение праздника, которого этот почти пятидесятилетний мужчина попросту боялся.

Джастина встретила их у порога и просто повисла на каждом по очереди, при этом не переставая болтать. Она была весела и счастлива, так как они являлись для нее не просто родней, а кусочком ее детства. Кусочком Дрохеды.

— Проходите, Джимс, Пэтси. Я так рада, что вы приехали. И очень жаль, что мама не смогла приехать. Как там дела в имении? Как мама? Как бабушка? Я так по вас соскучилась.