Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

— Эти скоты понимают только такой язык. Никакие аргументы на них не действуют. Вежливость они принимают за слабость. Им нужно давать понять, кто хозяин положения. Но теперь все позади, с ним покончено, и вы можете возвращаться к своей привычной, спокойной жизни.

— Спасибо тебе, Лион. Не знаю, что бы, я без тебя делала.

— Не за что, — улыбнулся женщинам тот.

Я получил удовольствие, поставив эту скотину на место, — он минуту помолчал и, засмеявшись, добавил: — Эх, если бы это было так же легко сделать в Конгрессе...

* * *

За несколько дней жизнь в усадьбе вошла в привычную колею. Все относительно успокоились. И неприятный инцидент начал забываться.

Лион и Джастина уехали домой, на прощание еще раз успокоив Мэгги. А вскоре Мэгги позвонила в Лондон и сказала:

— Представляешь, Джас, вчера в газете, в хронике происшествий, я прочитала, что «мистер Люк О’Нил в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения попал под машину и скончался».

— О, господи. Я надеюсь, ты не принимаешь это близко к сердцу, мама?

— Как ни странно, нет. Жаль только, что он так и не успел истратить полученные от нас десять тысяч. Давай оставим эту неприятную тему! Как поживают дети? Как Лион?

— У нас все хорошо.

— У нас, слава богу, тоже. Ладно, дочь, звони, не пропадай. Напиши иногда несколько строк. Это ведь не Бог весть какое дело, правда?

— Конечно, мама, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, доченька, — Мэгги повесила трубку.

Джастина горестно вздохнула и подумала о том, как же много пришлось в жизни пережить ее матери и сколько, возможно, придется пережить еще.

ГЛАВА 3

Давно уже Дрохеда не слышала так много детского смеха, шума. Давно уже никто не шалил. А этим летом в имении было многолюдно. Джастина отправила сюда своих четырнадцатилетних дочерей, у которых были каникулы в колледже. При том, что девочки были очень Похожи внешне, с возрастом стало все более сильно проявляться различие в характерах сестер

Если Элен была непоседливой, вздорной, взбалмошной девушкой, которая постепенно превращалась в рыжеволосую молодую женщину, похожую на Джастину, и, к слову сказать, очень симпатичную, то, в противоположность ей, Барбара росла спокойной, и даже задумчивой. Она предпочитала уединение, любила помолчать. Очень часто родственники видели, как она сидит где-нибудь в одиночестве в саду и наблюдает за птицами, насекомыми, или просто смотрит куда-нибудь в одну точку, глубоко погрузившись в какие-то свои мысли, или читает какой-нибудь толстый фолиант.

В чтении девочки также отличались. Барбара предпочитала серьезную литературу, преимущественно английскую классику, хотя пробовала читать и русских, немецких и американских авторов конца прошлого и начала этого века. Элен же, в противоположность сестре, увлекалась «легким» чтивом. Она запоем проглатывала романы Стивена Кинга, Роберта Маккамона, Барбары Уэйн, Джевиллема ван де Ветеринга, Джекки Коллинза и Дэвида Зельцера. Подобная литература служила ей пищей для ума, что, конечно, Джастина не очень одобряла, хотя и старалась не оказывать на девочку давления.

Кроме того, две недели назад родила сына жена Джимса, и в доме то и дело раздавался яростный рев младенца. Он был просто очаровательным. Обычно в этом возрасте дети предпочитают все время спать. Он же таращил на всех огромные любопытные глазенки и постоянно заявлял о себе, не давая ни на минуту забыть о своем существовании.

Мэри была очень счастлива оттого, что у них родился сын. Она с огромным наслаждением кормила его грудью, ласкала и практически все время проводила с малышом. А Джимс будто сошел с ума. К тому времени, когда читатель вернулся в Дрохеду, он уже немного успокоился, а в первую неделю он только и знал, что говорить о сыне. Постоянно боязливо; брал его на руки и любовался, словно перед ним был не обычный младенец, а какой-нибудь очень дорогой и редкий предмет антикварной старины. Он все никак не мог осознать, что это его сын, й иногда подходил и подолгу молча стоял у кроватки, вглядываясь,в маленькое розовое личико. А время от времени на него нападали приступы безудержного веселья. Он начинал смеяться по поводу и без повода и, словно молодой влюбленный, подхватывал Мэри и кружил ее по комнате.

А она дурашливо отбивалась и, весело смеясь, говорила:

— Потише, Джимс, ты разбудишь маленького.

И все вокруг были в таком же приподнятом настроении.

Лишь Пэтси иногда вдруг словно отгораживался от окружающих. Он очень радовался за Джимса и уже успел полюбить своего маленького племянника. Но ему становилось грустно, что его Анджела никак не могла забеременеть. Время от времени им овладевало мрачное настроение, и в такие дни он даже позволял себе выпить рюмку-другую. Джимс ходил и беспрестанно твердил, что это все из-за него. Что он просто все так же не способен зачать ребенка.

Но его старались побыстрее отвлечь от подобных мыслей. Мэри говорила ему:

— Не расстраивайся, Пэтси. Поверь мне, через год, а то и раньше, и у вас с Анджелой родится чудесный маленький человечек.

— Эх, многое бы я отдал, лишь бы ты оказалась права, Мэри, — говорил он, тяжело вздыхая.