Не возвращайся

– Заключенного сейчас приведут. У вас будет три часа на свидание. Так распорядился генерал. Если что, стучите в дверь.

Я кивнула и попятилась назад к стулу, но так и не села.

– Ожидайте.

Самое страшное ожидание в моей жизни. Ведь когда я с ним прощалась, это был МОЙ Сергей. Мой Огнев. Мой муж. Отец моего сына. А сейчас…сейчас сюда войдет совершенно чужой человек. Человек, обманувший меня, человек, неизвестно зачем сломавший мне жизнь и разбивший мое сердце. А что я скажу Тошке…как дальше буду жить с этой правдой. Как собрать себя теперь по осколкам, как вообще понять ЗА ЧТО?

Я подошла к зарешеченному окну и посмотрела вниз. На прямоугольном пятачке несколько конвоиров вели заключенных. Эти люди мало чем напоминали людей на воле. Их ссутулившиеся фигуры, шапочки, их поношенные и скукоженые ботинки внушали сожаление и какую-то презрительную жалость. Они словно срослись с этим местом и напоминали мне ощипанных ворон, загнанных в клетку.

Представила там среди них Сергея и вздрогнула всем телом. Раздались шаги по коридору, щелкнул замок, и дверь со скрипом открылась. Я втянула побольше воздуха в легкие и медленно обернулась.

Сергей стоял у двери и смотрел на меня, наклонив голову, как-то исподлобья. Горящий взгляд, живой, яркий. Такой взгляд чувствуется кожей, такой взгляд умеет кричать и больно ранить. И я вижу, как в серо-зеленой заводи плещутся боль и какой-то отчаянный надлом. И я тону, иду ко дну в этих глазах…Он так смотрит на меня. Так жадно, так обреченно, что я не могу выдержать этот взгляд. Голодный, лихорадочный. Да…только ОН умел так на меня смотреть. Мой Сергей никогда не умел вот так испепелять меня взглядом. Как же сильно и болезненно отозвалась моя душа и мое сердце на этот взгляд, словно переполнило огненной лавой, неподвластным мне ураганом. И между мной и этим человеком…между нами есть нечто огромное, всепоглощающее, мощное и тем ужасное. Никогда меня не сжирала такая страсть….и от этого горечь разъедает глаза. Страсть к кому? К этому неизвестному мне человеку, которого я никогда по-настоящему не знала. Только мне адски хочется, чтобы он ко мне прикоснулся, хочется подбежать и сдавить его шею руками, прижаться к нему всем телом, хочется услышать от него, что я все это придумала.

Но вместо этого я смотрю на него и понимаю, что он – это иллюзия и самая огромная ложь в моей жизни. Стоит напротив, не шевелится, только в глаза мне смотрит, и брови сошлись на переносице, как от боли. Но я больше ему не верю и никогда не поверю…Мое доверие испепелилось и превратилось в тлен. От него ничего не осталось. Смотрю на него и вижу, какой он красивый, какой…какой все же родной, ведь я привыкла считать его СВОИМ. Я научилась любить каждую черту его лица, я научилась обожать его жесты, его голос. Безумно любить, до ломоты, до боли. И эти лживые глаза блестят сейчас голодным тоскливым блеском…И я помню, я знаю этот взгляд. Я уже выучила его за эти месяцы…стала частью всего, что являлось им, и считала его частью себя. Только он не моя часть…Чужой он.

Сергей сделал шаг ко мне, и пол начал уходить из-под ног. Отшатнулась назад, опираясь о стену и выставляя руки вперед в предостерегающем жесте.

– Я… я знаю, кто ты!

Остановился, помедлил и сделал еще один шаг.

– Не смей! Не подходи! Я знаю, кто ты…Ты – Сергей Орлов, а не Огнев!

Взгляд совершенно не изменился, все так же горит, так же сверкает тоскливой болью и голодом. Шагнул ко мне, и его слегка подрагивающие пальцы убрали прядь моих волос с моего лица.

– Узнала, значит?

Спросил и провел ладонью по моей щеке, шее. Но я перехватила его запястье и отшвырнула руку.

– Не прикасайся ко мне. Я здесь затем, чтобы узнать, кто ты и зачем ты это сделал? И…и где мой настоящий муж?

– Он мертв!

Резко ответил, отвернулся от меня и прошелся к окну, на ходу доставая из кармана штанов пачку сигарет, выбивая из нее одну папиросу и вставляя в рот. Чиркнул спичкой и затушил ее о подоконник.

– Я его убил!

***

Нас взяли возле села. По глупости взяли, потому что часовой уснул. Взяли меня, Огнева, Руденко и Скворцова, остальных убили, точнее, добили. После перестрелки мало кто мог выжить. Нас всего семеро, а их человек пятьдесят. Два отряда окружили нас со всех сторон. Мы тоже немало этой падали постреляли. Но бой был неравным. Притащили нас в какой-то аул с завязанными глазами. Тянули на веревке за машиной, связанных в цепочку. Руденко мы с Огневым на себе волокли, ему ногу прострелили, и он еле шел. А ЭТИ сказали, если идти не сможет, голову ему отрежут, как барану.

Бросили в яму всех четверых, повязки сняли. Первые сутки никто не трогал. Потом пытали. Где наши части, как подойти к КПП, где охрана и часовые. Пытали обычно по отдельности. Зверски. Били до полусмерти, засовывали иглы под ногти, зажимали пальцы в дверном проеме, прижигали тело сигаретами и паяльником.

Очень умелые ребята, умеют разговорить. Офицеры только мы с Огневым, остальные – рядовые. У них информации нет, они особой ценности из себя не представляют. Потом избитых, окровавленных обратно в яму.