Не время для славы

Но белокурого нибелунга нигде не было: вместо него Кирилл нарвался на камеру CNN.

– Господин Водров, – спросил журналист, – почему так много войск вокруг?

– Учения, – ответил Водров, – по моей личной просьбе мы проводим учения на этом заводе, чтобы показать абсолютное единение Москвы и Торби-калы.

«Он предал меня», – подумал Водров о сыне.

Он лгал, что разошелся с Мурадом, он лгал, что его заставили и принудили, а потом он сел в одну машину с самым главным отморозком республики и поехал с ним стрелять ментов. Наверное, он лгал и насчет Тленкоя. Он хорошо продумал легенду, когда вернулся домой раненый. И Джамалудин на нее купился. Или не купился. Или просто пощадил Кирилла и его беременную жену. Пока Хаген не принес новые доказательства.

«Это наверняка Хаген. Клянусь Аллахом, это он».

Краем глаза Кирилл заметил, что к ним приближаются Джамалудин со свитой. Камера немедленно развернулась к хозяину республики.

– Джамалудин Ахмедович, если в республике все спокойно, зачем здесь столько охраны? – спросил журналист.

– А я их привез переучиваться, – расхохотался Джамал, – а, Шамиль? Пойдешь газ бурить?

Смуглый широколицый Шамиль заулыбался. Оператор крупным планом взял «стечкин» у него на боку.

– Ты что снимаешь, – закричал Джамал оператору, – ты что, оружия не видел? Ты это снимай! Вот это снимай!

Трубы завода горели на солнце, и оператор лихорадочно снимал черноволосого, поджарого как рысь Джамала и увешанных оружием охранников на фоне серебряных куполов реакторов и стальных минаретов ректификационных колонн.

«Я сделал это».

Черт возьми, он сделал это. Он выполнил завещание Заура и выстроил завод. Здесь, в этой земле гор и мечетей, он создал кое-что, что вздымалось выше них. А еще он думал, что он создал нового Алихана. Что он создал мальчика, который хотел жить.

«Что бы сделал Джамал, если бы сын его поступил, как Алихан? Он бы его убил».

– Джамал, – вполголоса сказал Кирилл, – нам надо поговорить. Сию секунду и перед встречей с Забельцыным.

* * *

Они поднялись в кабинет через десять минут. За двойными звуконепроницаемыми дверями прямо на столе лежали штабные карты, и пахло потом и табаком, и, заходя, Кирилл краем глаза заметил в широком предбаннике Забельцына: тот разговаривал с командующим учениями. Сэр Мартин был еще где-то на заводе.

Дверь в кабинет захлопнулась, и Кирилл остался с Джамалудином наедине.

Джамалудин сиял. Он словно помолодел, – впервые после смерти Заура, и он стоял посереди кабинета, высокий, худощавый, в безукоризненной белой рубашке и светлом костюме в тон галстуку, и ничего не было в нем уже от полевого командира, не считая черных мертвых глаз с багровой искрой и ободка разбитых часов возле бриллиантовой запонки на отвороте белого, как пенопласт, рукава.

– Послушай, Джамал, – сказал Кирилл, – у нас есть шанс оставить себе пакет. Но для этого ты должен послушаться меня. Сейчас не время учить сэра Мартина шариату.

– Что?!

Нестерпимая, дикая обида на сына вдруг переполнила Кирилла. Алихан предал не только отца: он предал свой народ. Он больше не был тупым сельским мальчишкой, живущим сплетнями на базаре и бреднями в Интернете. Он был в Вашингтоне и Флориде, Токио и Марселе, он видел мир, он знал, куда ведет дорога, пролегающая вдоль ствола автомата. Она ведет не в Рай, чтобы ни говорили там фанатики всех мастей. Она ведет в кучу дерьма посереди моря крови.

Кирилл открыл рот, чтобы сказать одно, а сказал вдруг совсем другое.

– Где мой сын? – закричал Кирилл.

В глазах Джамала было одно вежливое недоумение.

– Я видел пленку. Это все Хаген? Хаген, да? Он всюду сует свой палаческий нос!

– Про Хагена, – сказал Джамал, – ты будешь мне говорить в его присутствии. Что ты сказал про пакет?

И тут Кирилл вдруг вспомнил историю, которая случилась три месяца назад. Эту историю обсуждали шепотом, потому что Джамал очень не любил, когда ее обсуждали. Какой-то полковник ГИБДД ехал по трассе на служебной машине, и боевики прижали его к обочине и стали по нему стрелять. Они убили водителя и вышли, чтобы добить полковника, а он закатился под машину и начал стрелять в ответ. Он убил двоих и третьего ранил, и когда этого третьего забрали в больницу, то оказалось, что это племянник Джамала – сын его двоюродной сестры.

Джамал был в это время в хадже, и глава МВД решил выслужиться перед хозяином республики; он уволил полковника и завел на него уголовное дело по стрельбе по прохожим. Джамал вернулся через два дня. Он поехал в больницу и поговорил с племянником. А потом он вынул пистолет и выстрелил ему в лоб.

– Отдай мне сына, – сказал Кирилл, – и я назову тебе убийцу Заура.

– Что?! Что?!!

Дверь распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Забельцын.

* * *

Кирилл отшатнулся к окну, и в ту же секунду за плечом Забельцына возник сэр Мартин. Кабинет вдруг заполнился шумом и голосами свиты.