Не все леди хотят замуж. Игра Шарлотты

– Вы же умная, талантливая. Догадайтесь сами, не зря же вы такая особенная. – Голос принца прозвучал так преступно близко, что я буквально окаменела, слушая его. – А сейчас спокойной ночи, графиня.

Казалось, эти слова еще продолжали звучать в моих ушах, когда я оказалась в своей спальне. Обернулась, чтобы увидеть наглое лицо Себастьяна, но позади была лишь стена с гобеленом.

Глава 12

Всю ночь я думала о словах кронпринца. Он мне намекал, но на что? К чему были те слова про отца, мать, короля?

Поблизости даже не было тех, с кем я могла бы посоветоваться.

Сон сморил меня лишь под утро, и то когда под бок лег кот. Вначале хотела прогнать его, но потом передумала. Кардинал был теплым, удивительно ласковым и тихо мурчал от поглаживаний, навевая сновидения.

Когда я проснулась утром, не отправляясь завтракать, села за стол и составила письмо матери.

Я все же вычленила в словах принца кое-что важное. Он намекал на мою особенность, на что-то, что отличало от других девушек и женщин в плане наследственности – иначе зачем ему наследник именно от меня.

Конечно, можно было бы гордо заявить, что я, самая красивая и милая из всех, вскружила голову самому кронпринцу, но… Льстить себе нужно скромно, имея голову на плечах и реальное восприятие действительности. Красоток и кроме меня хватало.

Выделяло из ряда других особ женского пола меня всегда другое – отношение отца. Он не видел во мне просто девочку, он воспитывал меня как преемницу. Матери это никогда не нравилось, но ее никто и не слушал…

Вот только было это тоже не всегда. Свое раннее детство я помнила смутно.

В памяти почему-то всплывал загородный домик у озера, где мать проводила большинство времени. Как и положено в знатных семьях, она не докучала мужу своим обществом, пока отец занимался важными мужскими делами в столице. В тот период ему и до меня не было особого дела. Впрочем, разве это удивительно: мне ведь было всего ничего.

Все переменилось, когда мне исполнилось шесть. Отец приехал навестить нас, и, кажется, я напросилась, чтобы он покатал меня на лодке. Помню, он не очень хотел, смотрел как-то странно, но я уговорила. А потом так радовалась, что умудрилась даже в воду свалиться. Лодка в тот момент была на середине озера, и, пожалуй, все, что я помню о том событии – как красиво смотрелись в воде кружева детского платья. Я даже не успела наглотаться воды.

Отец лично вытащил меня и, похоже, испугался так, что тем же вечером заявил матери, что увозит меня в столицу, потому что здесь, в имении, рядом с водой опасно.

А потом он плотно занялся моим обучением. С этого, пожалуй, и началась моя “необычность” в воспитании, которое так сильно отличалось от отношения к другим девочкам из аристократических семей…

“Дорогая матушка, – начала я. – Как вы поживаете? Давно не справлялась о вашем здоровье.

Все ли в порядке? Хватает ли денежного довольствия на все нужды?

Пишу вам с весьма странным вопросом, возможно, он удивит вас или заставит усомниться в моем рассудке, однако спешу вас успокоить и заявить, что все в порядке.

По секрету спешу признаться. Тут, в Англикании, я встретила мужчину, который заинтересован в моей персоне в качестве супруги, однако его волнуют вопросы, связанные с моей наследственностью, ответить на которые способны только вы, моя дорогая маменька.

Потому интересуюсь, было ли в моем детстве что-то необычное? Какие-то болезни, о которых я не помню? Или, наоборот, – необычные таланты, которые заставляли бы задуматься о моей уникальности?

Я все вспоминаю папеньку и никак не могу понять, что же заставило его заняться таким необычным для девушки воспитанием, как мое?

Но спросить его я не могу по разумеющимся причинам, поэтому обращаюсь к вам, моя любимая маменька, как к персоне, заинтересованной во внуках даже больше моего.

С надеждой на искренность, ваша дочь Шарлотта”.

Я подула на чернила и перечитала послание еще раз, испытав укол совести за то, что даю матери ложные надежды, да еще и давлю на больную тему. Но иначе было никак. Не у короля же ответы спрашивать: почему кронпринц соседней страны жаждет получить от меня детей?

Письмо запечатала своей личной печатью, решив как можно скорее отправить его во Франциссию…

Пока это делала, вспомнила о другом послании, которое до сих пор было со мной, – от королевы советнику англикан…

Достала эту небольшую записку, перевязанную нитью и залитую сургучом. Печати не было, и все же я смотрела на эту бумагу, словно на кобру…

Королева ничего не говорила о сроках, в которые полагалось передать записку, а значит – не срочно. Собственно, потому я и не спешила отправлять послание адресату.

Меня вообще терзали сомнения: стоит ли это делать? По-хорошему, послание следовало бы вскрыть, прочесть и только потом размышлять о дальнейшем.

Но я металась… Слишком сложный выбор…

Вскрывать или нет?..

Рука сама потянулась к свече. Там над пламенем я нагрела тонкий кончик шпильки, чтобы очень аккуратно, из-под низа оплавить сургуч, не повредив при этом нить, туго опоясывающую записку. Ковырялась я долго, но как и любой труд, мой тоже был вознагражден.