Не выпускайте чудовищ из шкафа

И новые лекарства, которые Софье кололи. Она об этом говорила редко, нехотя. Впрочем, что она могла бы сказать? Ничего нового. Главное, что помогали. Лекарства. И дар раскрывался. Развивался. И захватывал разум.

– Вы видите цифры или что там еще. А она картинки. Много-много картинок разных событий. И чем дальше, тем более… как она как-то выразилась, реальных. Постепенно становится сложно выбирать, какие из них более реальны. И провидцы теряются. Множество вероятностей. И якоря не выдерживают. Кто-то спустя год, кто-то позже, но… – Я развела руками. – Софье повезло. Она вступила в программу уже в последний год. Когда и ту изменили, сделали мягче, наверное поняли, что люди не вывозят. Да и война близилась к финалу. Вот и… дожила.

Как-то.

Мы шли. И тросточка Бекшеева звонко цокала о камни. А я смотрела… нет, не на него. Чего я там не видела. На поселок. Мощеные дороги. Тротуары.

Фонари. К вечеру загорятся желтым теплым светом.

Крыши. Дома. Улицы.

Кот вот бродит у ограды, то просачиваясь сквозь прутья на ту сторону, то обратно. Люди… люди здесь есть. Вот прогуливается Хавронская, купчиха второй гильдии, с дочерью, зятем и двумя внучками. Почтенное семейство, в городе известное. И я с ними знакома. Кланяюсь.

А мне в ответ…

И ничего это не значит. Ровным счетом ничего. Как и мое отражение в витрине. За стеклом – шляпки на паре деревянных болванов и кружевная шаль.

Ридикюль с вышивкой.

Пара перчаток. Еще какие-то мелочи. Лавка-то весьма известная. Сюда все модницы заглядывают. А я отворачиваюсь.

– Ее тогда тоже накрыло. – Зачем я снова и снова возвращаюсь к оборванному этому разговору?

Идти недалеко. Но мне почему-то не хочется возвращаться. Опять не хочется. И не потому, что дома не ждут. Скорее… Софья пока не знает. А сказать придется.

И попросить.

Зная, что для нее мучительно это, с запертым даром, и что опасно, потому что запоры могут рухнуть. Зная, что не откажет. Просить.

И потому замедляю шаг. А Бекшеев, кажется, вздыхает с облегчением. Ну да, его хромота стала заметнее. Но мог бы и сказать. Только… не скажет.

Гордый.

Баран.

– Вы так и не рассказали.

– Ну да… все время сворачиваю не туда.

И потому, что рассказывать особо нечего. Деревушка. И ощущение присутствия, главное, такое вот… смутное. Мне бы тогда задуматься, проверить, но ведь дело-то идет к концу, и всем понятно, что фрицев мы додавим. А значит – победа.

О ней не говорили, боясь спугнуть, но верили. Отчаянно. Как верят в весну в середине февраля.

– Я не почуяла мага. Он… Потом сказали, что там даже не один был. И их пророк, который оказался сильнее Софьи. Ведь можно было бы просто обойти, круга дать, по болоту или даже по лесу. А мы полезли. Софья вдруг уверилась, что нам нужно туда. Обязательно. Ловушка… Пророки, сильные, которые из старых родов, способны играть с вероятностями. Не видеть, как Софья, куда ей больше, ее и так на максимум вытянули, а именно создавать собственные. Вот и создал. А мы сунулись. Нас и накрыло.

– Вы тогда с ними и познакомились? С Медведем?

И снова ему неловко, но это не личный интерес. Какой? Понятно какой… Мишка, которого не стало. Сломанная шея. Кровь. И тело, которое сбросили со скалы.

Кто-то свой.

Кто?

Послать его на… Медведь не стал бы. Я уверена. И это не вера на пустом месте, нет. Я точно знаю, что Медведь скорее сдох бы, чем тронул Мишку. Или любого другого.

Но…

– Нет, не тогда.

Хотелось послать Бекшеева с его любопытством, с его желанием влезть в это вот дерьмо, но… Мишка был. Там, на столе.

А я дала слово.

– С Медведем мы познакомились много раньше.

Медведь появился уже после того, как Мрака не стало. Одинцов был. И тогда аккурат нас, кажется, и накрыло. Не осколочным. Любовью. Если подумать, то вполне закономерно. Мы ж с самого начала вдвоем. Я – ищейка, он – маг. Пара. И связь, установленная ментором-менталистом, с каждым днем лишь крепла. Нам и говорить-то нужды не было, так понимали.

Я искала следы. Он выбивал магов. Идеальная, мать его, пара.

Ну это я уже, конечно, слегка преувеличиваю. Но ведь хочется же думать, что хоть где-то мы да были идеальны.

А тут это задание. Плевое, если подумать, после наших-то прогулок по тылам, после удачных охот. Даже обидно, что вот так, отстранили. Перевели в сопровождение. Дюжина штурмовиков и Софья, вечно пребывающая в какой-то полудреме. Тогда меня это дико бесило, потому что тащить ее, полудремную, приходилось на себе. Пусть и не совсем я, но то Одинцов, то Медведь, то его ребята. Она же открывала глаза, озиралась, вздыхала и опять проваливалась в свои видения. А когда все-таки давала себе труд выныривать в реальность, садилась рядом со связным и диктовала, диктовала… а что?

Не знаю.

Секретность.

Данные отправлялись. Составлялись прогнозы. И возвращались премудрыми указаниями. Вообще нашей задачей было сопровождать Софью. Ну и беречь.

Да…