Не выпускайте чудовищ из шкафа

– А вот так можно и от силы отрезать. – Я надавила чуть повыше ключицы. – Временно. Но если, скажем, надавить сильнее… или в сочетании с энергетическим воздействием, то начнется нарушение малого узла… он как раз тут и находится.

– Госпожа, вы не имеете права…

– Кто сказал? – Я вглядывалась в глаза этого…

Боится? И ненавидит.

Надо же, злости в нем больше, чем страха. Не верит? Неужели и вправду не верит, что решусь? А может, и прав. Не решусь.

Если бы сразу шею свернуть, но… почему-то не свернула.

– Дернешься, я его просто додавлю, – это я толстяку, который за портфелем прятался.

– Зима Желановна, – голос Бекшеева несколько отвлек от мыслей на тему, почему же так сложно кого-то убить в мирное время, – думаю, вы можете отпустить… молодого человека.

– Зачем?

– Затем, что иначе его будет сложно доставить в участок. – Он стоял, опираясь на свою тросточку. Такой взъерошенный и нелепый слегка. – А нам еще протокол писать.

– Думаете, надо? Можно ведь и так.

– Я… я буду жаловаться!

– Если доживете, – меланхолично ответила и пальцы-таки разжала, позволив уроду упасть.

И тот захрипел, выгнулся. Зашелся сиплым кашлем.

– Ох… охр…

– Охренел? – подсказала я, присев рядышком. – Ты и вправду охренел, мальчик.

– Охр-на, – выдавил он, пытаясь опереться на руки.

Это зря. Я была хорошей собакой.

И магов мы добыли больше полусотни. А потому знала не только куда тыкать, чтоб их от силы отрезало, но и как, чтобы отрезало наверняка и надолго. Оно, конечно, не сразу начало получаться, но потом уж, с опытом, намертво вошло.

Нет, силенки к нему вернутся.

Не сразу. Может, дня через три начнут. Или через четыре. А может, и того позже.

Но мне-то какая разница? А до того тело будет… неприятным. Одинцов рассказывал, каково это. И мышцы дрожат, и слабость несусветная.

– Если ты про того придурка в коридоре, то он очухается.

И скоро – я его даже не сильно помяла.

Впрочем, этот малолетний ублюдок меня перестал интересовать. Я поднялась и, перешагнув через него, подошла к Софье.

– Ты как?

– Знаешь, – она откинулась в кресле, – я бы от кофе не отказалась…

Глава 13. Звезда

«Звезда символизирует надежду, но следует помнить, что она обманчива и далека, воистину как звезда, в предрассветный час мелькнувшая на небосводе».

«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром прозрения

В окно, затянутое плющом, света проникало мало. Даже сейчас, когда от плюща остались голые ветки. А летом наверняка тут вовсе темно.

И сыро.

И в этом полумраке лицо женщины кажется таким напрочь ненастоящим. Узкое. С чрезмерно длинным носом. С губами тонкими. С высоким лбом, в центре которого лежит синий камень. Камень поддерживает пара цепочек, и Бекшеев не может отделаться от ощущения, что именно этот камень и запирает силы женщины.

Она не стара. Хотя что-то толком разглядеть сложно.

А еще она видит.

Вот пусть и жмурится, щурится, скрывая под сенью ресниц бельмяные пятна, но все одно видит.

– Я… этого… – Княжич кое-как поднялся. Надо же, а казалось, что не так уж сильно ему и досталось. Пара тычков, а поплыл. Вот и сейчас вроде стоит, но покачивается, и ощущение такое, что того и гляди свалится. – Так… не оставлю. Я… сегодня же… отцу…

– Не волнуйтесь, – заверил Бекшеев, – я сам ему сообщу. И ваш поверенный тоже.

Бекшеев глянул на часы.

Долгехонько.

Или это кажется просто? Чувство времени у него напрочь сбито. Но по ощущениям сигнал он еще когда отправил. Но вот где-то хлопнула дверь.

– Тьма? – раздался обеспокоенный голос.

– Тут. Все в норме, – отозвалась Зима Желановна. – Эй, вы там кофе будете?

– Иди в… – княжич добавил нечто вовсе неповторимое и опять закашлялся.

– Тебе, придурок, и не предлагаю. Сапожник, забери этого урода в участок.

Сапожник входил осторожно, бочком, прижимаясь к стене. И взгляд его внимательный зацепил всю комнату. Бекшеев готов был поклясться, что от этого взгляда не укрылась ни одна деталь.

– Да по какому… – взвился было толстяк, но замолчал.

– На Софью напал. – Зима потянулась и отряхнулась.

А Бекшеев замер, не способный отвернуться. Он… он читал отчеты.

И хроники видел.

Превращения ведь запечатлевали, но одно дело – на экране, а совсем другое – вот так.

– Вы не имеете права! – тоненько и как-то обреченно произнес толстяк. – Это… это незаконно.

– Незаконно?

Черты лица разглаживались, и в какой-то момент показалось, что вот-вот и вовсе исчезнут, что останется лишь гладкая ровная поверхность, сродни скорлупе яйца.

Жутко.

И завораживает.

– Незаконно, – голос Зимы звучал хрипло, – пробираться в чужой дом. И угрожать.

– Угрожать? – очень тихо переспросил Сапожник. – Тебе?

– Софье. Говорил, что глаза ей выдавит. И пальцы отрежет.