Не забывать никогда

Моргана отказывается преступить границу обычного флирта. Неизвестный настаивает. Выходит из себя, насилует ее, впадает в панику, душит ее, затаскивает на вершину обрыва и сбрасывает труп, возможно, чтобы выиграть время и заставить поверить в самоубийство.

И исчезает.

Несмотря на отсутствие подозреваемого, которого можно было бы предъявить судье Надо-Локе, капитан Грима закончил отчет на оптимистичной ноте. Убийца Морганы Аврил будет найден. Со временем он утратит бдительность, и кто-нибудь непременно его узнает где-нибудь на нормандском побережье или в ином месте. Капитан Грима был в этом уверен и обосновал свою уверенность в последнем разделе своего отчета.

Убийца Морганы Аврил никогда больше не совершит подобного преступления.

Убийцей является молодой человек, очевидно, состоятельный, образованный, воспитанный, совершивший в тот вечер самую большую глупость в своей жизни. Ему придется жить с этой чудовищной тайной, похороненной в глубине его сердца. До самой смерти.

Если его не вычислят раньше…

Доклад жандармерии Фекана вызвал ярость у клана Аврил.

Кармен Аврил и ее родные устами своего адвоката яростно протестовали против версии капитана Грима. Они не верили в молодого человека из состоятельной семьи, непреднамеренно совершившего преступление. Для них убийца был извращенцем, хищником, действовавшим по заранее разработанному плану. Их самый убедительный довод основывался на утреннем поведении неизвестного с красным шарфом, описанного Венсаном Карре. По мысли же Грима, подозреваемый номер один спокойно ждал, когда родители приедут за ним на площадь Жан-Поль Лоран, не испытывая стресса и не впадая в панику, хотя в это время полицейские уже вовсю прочесывали улицы Ипора. Подобная безмятежность никак не соответствовала версии о ночной интрижке, окончившейся драмой.

Полицейские, адвокаты и судьи часами обсуждали четыре фразы, записанные со слов Венсана Карре.

— А где твой шарф?

— Я оставил его цыпочке. На память.

— Рассчитываешь снова с ней увидеться?

— С чего бы это…

Можно ли расценивать их как неподготовленные ответы субъекта, случайно совершившего убийство и поставившего на кон свою свободу, — орел или решка? Или это слова циничного преступника, обладающего потрясающим хладнокровием? Или вообще слова невинного человека… которого никогда не забирали в полицейский участок?

23 августа в газете «Гавр либр» капитан Грима в последний раз публично высказал свое мнение: он не верит в убийцу-садиста, случайно оказавшегося на дискотеке, сумевшего войти в доверие к Моргане Аврил, а потом напавшего на нее там, где никто не мог его увидеть. Откуда тогда взялось купание в море? И почему шарф «Берберри»?

26 августа 2004 года версия Грима рассыпалась как карточный домик.

Равно как и доверие к нему как к следователю.

Вся его кропотливая работа, ночи, проведенные на работе, три месяца без малютки Лолы, которой уже исполнилось шесть месяцев, все пошло прахом.

Резкий необоснованный поворот в ведении следствия. Непродуманные действия, не соответствующие занимаемой должности.

В один день дело о красном шарфе «Берберри» приобрело поистине государственный масштаб, превзошедший по своему размаху все, что капитан Грима мог себе вообразить.

Тот, кто раздул дело, взлетел в самые высокие сферы правосудия и полиции.

Улетел далеко за пределы своей компетенции.

Звон колокола оторвал меня от чтения.

* * *

Колокол звенел, не умолкая, словно набат, призывавший моряков собраться на палубе.

В коридоре раздался громоподобный голос Андре:

— Джамал! Ужин!

Я бросил взгляд на часы.

19.17.

Черт!

11

Рассчитываешь снова с ней увидеться?

В феврале «Сирена» больше походила на семейный пансион, чем на гостиницу-ресторан. Ужин в 19.00 и одно меню для всех немногочисленных постояльцев: два пенсионера, остановившиеся переночевать по дороге на Мон-Сен-Мишель, английская пара с рыжим малышом, высадившаяся в Дьеппе, тип в галстуке, похожий на бродячего торговца.

Я спустился вниз.

Ресторан находился в просторном помещении; мне казалось, он вполне мог вместить человек тридцать. Благодаря огромному окну, больше похожему на витрину, почти со всех мест можно наслаждаться великолепным морским пейзажем, не подлежавшим застройке. Войдя в ресторан, я увидел неожиданную гостью.

— Опаздываете, Джамал.

Мона!

Она в одиночестве сидела за столиком и, вооружившись специальной вилочкой из нержавеющей стали, примеривалась к тарелке с улитками. Через несколько столиков от нее молча ужинала пожилая пара пенсионеров. В углу комнаты англичане дружно уговаривали своего малыша съесть зеленую, словно лягушка, детскую смесь из баночки. Мона поставила второй стул прямо напротив себя.

— Вы предпочитаете ужинать в одиночестве, или я правильно приготовила для вас место?

Как я мог отказаться?