Не здесь и не сейчас

Первая отгрузка должна была состояться недели через полторы, и за это время надо было пристроить будущий товар. В городе ходили слухи о пивной мафии, поэтому соваться с предложениями в местные торговые точки Марат с Майклом поостереглись. Макс проявил инициативу и смотался в родной город, где, шарахаясь от всех, кто мог его узнать, обошёл несколько частных магазинов.

Бутылочное пиво ценилось (не разбавляют) и было в провинции большим дефицитом — почти всё пиво, произведённое областным заводом, десятки тысяч ящиков в день, забирали москвичи, которые регулярно и помногу заносили в отдел сбыта.

Частники из райцентровских кооперативов довольно легко согласились взять всю первую партию, двести ящиков, но с отсрочкой половины платежа. Поскольку маржа должна была составить больше ста процентов, риск практически исключался — Марат и компания как минимум оставались при своих. Отчёт о переговорах Марату очень понравился.

— Супер, всё просто супер складывается, главное начать, а там раскрутимся, на остальные райцентры выйдем, товар будем брать раз в неделю, объём увеличим, папик Майкла это дело непременно пробьёт, — говорил он, лучезарно улыбаясь. — Лето поработаем, потом возьму какую-нибудь хорошую девочку, и рвану с ней в Крым. Или вот в Питер. Осенью в Питер даже лучше, пожалуй. Люблю осень, люблю Питер, люблю Питер осенью. А уж как я хороших девочек люблю… Кстати, Макс, а ты что хочешь?

Макс в очередной раз восхитился жизнелюбием Марата и непринуждённостью, с которой Марат это жизнелюбие транслировал во внешний мир, но сам ответил сдержанно: он запретил себе верить в то, что его желание исполнится.

— Ну, я, наверно, с армией решить хочу.

— Да ладно тебе, с этим по ходу решим. Сейчас ты чего хочешь?

— Денег.

— Деньги ерунда, инструмент. Важно на что ты их потратить хочешь.

— Хорошо, — сдался Макс (но всё-таки сделал крайне важную для себя оговорку). — Когда с армией решится, хочу купить хороший джинсовый костюм.

— Ок, — легко согласился Марат. — Значит, будет тебе фирменный джинсовый костюм из валютника[11].

Лена пока так и не пообещала бросить одобренного родителями жениха. Она иногда плакала у Макса на плече, жалуясь, что ей сейчас очень тяжело, но от расспросов о причине слёз отмахивалась. Однако Макс видел, что девушка привязывается к нему всё сильнее, и возвращения Лены к жениху больше не опасался.

В тот первый обещанный Максу вечер она зашла за ним к медикам, а ночью сообщила, что родители, кажется, пробудут на даче ещё недели две. Опасаться следует только их краткосрочных визитов, которые обычно приходятся на светлое время суток. Впрочем, светлое время суток юные любовники и без того проводили порознь. Она готовилась к сессии, он — к грандиозной пивной сделке. Зато время с полуночи до шести утра (раньше и позже велика была вероятность столкнуться в подъезде с соседями) принадлежало им полностью. В такие ночи Максим верил, что скоро всё у него будет очень хорошо. Он загадал: если Лена останется с ним, если у них будет серьёзно, то с армией всё рассосётся само собой. Вопрос «а почему, собственно, рассосётся?», который постоянно маячил на задворках сознания, Макс не формулировал из суеверия. Вместо чёткой постановки вопроса и поиска аргументов для ответа он предпочитал адресовать на те тревожащие его покой задворки некое интуитивное, не облечённое в слова ощущение. Дескать, с чувственными удовольствиями Лениной постели и сытым уютом её кухни уголовники из стройбата как-то совсем не гармонируют, и быть не может, чтоб два таких разных мира вдруг взяли бы и пересеклись.

7

Отгрузку назначили на шесть утра. Родители Лены приехали с дачи с ночёвкой, что избавило Макса от непростого выбора между ещё одной порцией удовольствий и необходимостью как следует выспаться перед важным делом. Ведь завтра у него был шанс показать себя перед Маратом и Майклом во всём блеске. Дело в том, что на аренду грузовика и оплату товара ребята истратили все имевшиеся у них деньги. Рассчитываться с давно отвыкшими работать за зарплату заводскими грузчиками было нечем, а бесплатно они не только еле ползали, но и роняли каждый второй ящик, чтоб проучить жадных покупателей. Транспортёр на заводе был настроен так, что 200 ящиков, которые получали Марат с Майклом, требовалось загрузить в машину минут за пятнадцать.

Это было ремесло, которым Макс, благодаря спортзалу, стройке и участию в многочисленных студенческих шабашках[12], владел профессионально. Причём, если к перемещению тяжёлых негабаритных грузов (например, к тасканию трёхстворчатых шкафов или двухкамерных холодильников по узким советским лестницам) он испытывал стойкую неприязнь, то выполняемые на высокой скорости упражнения со стандартными предметами небольшого и среднего веса (кирпичи, ящики, связки книг, коробки с мороженой рыбой) были его любимым видом грузчицкой атлетики.