Не жизнь, а сказка

И тут случайно узнаю, что Серёжа в Питере, и зову его с собой — там ведь будет Кит Ричардс, они смогут пообщаться, и вдруг что-то из этого наконец выйдет.

Это был трогательный вечер, который делал продюсер и фотограф Валера Кацуба: «Роллингам» показали милый домашний балет, потом легко и весело ужинали и плясали во внутреннем дворе. Кит Ричардс, хоть и ужасно неловко, танцевал с красавицей Пэтти Хансен, своей женой, высокой голубоглазой блондинкой, матерью их двух обворожительных дочерей. Я подвела Серёжу к Киту, Серёжа напомнил ему, как они вместе играли, Кит узнал или сделал вид, что узнал. Они о чём-то говорили, серьёзно и доброжелательно. Сказка начинала сбываться.

А после Питера качели снова вернулись в жизнь. Очередной запой. Зачем мне это? За что? Разрывая связку за связкой, мышцу за мышцой, я поставила точку.

Я чувствовала себя, как та ворона-матерщинница из старого анекдота. Лесные птицы и зверьки, уставшие от её беспрестанного мата, собрались под деревом, взяли медведя и волка для устрашения и сказали вороне: ещё одно матерное слово, они поймают её и повыдирают все перья. И вот она молчит день, молчит два, птички запели в лесу, заскворчали кузнечики, зашелестели кроты, вернулась благодать. И вдруг на весь лес раздаётся громкий вопль: «Да на хуя мне эти перья?!?!»

Выдёргивать из тела перья на самом деле тяжело. Было бы намного легче, если бы я слышала своих ангелов-хранителей, которые мне говорили — выдёргивай, не бойся, все вырастет заново.

Да-да, перья выросли, но вышла я из этой истории совсем голой. Потихоньку обросла новыми перьями и поняла, что с опасными игроками я за стол не сажусь. И ещё, надо поточней знать правила таких игр. Или хотя бы одно из них: «Победителей не будет. Проиграют все».

Мужчина впереди

Москва. Утро 8:45, пора. В 9:00 стартуем. Понятно, что никаким чудом между тренировкой, редколлегией, встречей с фотографом, деловым обедом с рекламным дателем, интервью для ТВ и нарядным ужином с креативным директором Bottega Veneta Томасом Майером в ресторане Baccarat — я ни при каких условиях не смогу оказаться дома. Любое передвижение внутри центра займёт минимум полтора часа. Портплед, в котором одежда и обувь на утро, день, вечер и, возможно, ночь — отправляется вместе со мной в любимую белоснежную с белым кожаным салоном BMW. Может, между встречами заскочу в кафе, выпью чашку чая и там же переоденусь.

А переодеваться надо из дневных брюк, свитера, под которым тонкая майка, и сапог на тонком каблуке в деловое, но со сдержанным шиком для ТВ, а потом в длинное шёлковое платье с открытой спиной, не забыть привести в порядок руки-локти, увлажнить кремом. Не в каждом кафешном туалете развернёшься. Поэтому «снимите это немедленно» будем делать в автомобиле.

Во-первых, в нём всегда тепло, во-вторых, на огромном заднем сиденье можно разложить всю косметику, кремы, увлажняющий на руки, тональный на ноги. Машина — что швейцарский сейф, поэтому заодно меняешь серьги из горного хрусталя на бриллиантовые подвески. Только вот в моей машине нет заграждения, как в английском black cab. И что там видел мой водитель в тот момент, одному богу известно.

А водитель у меня был — Вадик, его телефон часто был у моих друзей, потому что меня найти было сложно. Он всегда знал, где я. У одной моей подруги он и вовсе значился как Вадик Долецкий. «Семья» в дополнение к законным брату, племянникам и хаскам Рэй, Чарльз и Гай Долецкие разбухала.

Вадик к тому же был хорош собой, чего я долго не замечала. Открыла мне на это глаза мой директор моды итальянка Дэниела Паудиче, которая наезжала в Москву редко. Едем мы с ней как-то по Москве, на заднем сиденье, и вдруг она со своим итальянским акцентом: «Darling, а ты в курсе, что у тебя водитель — красавец? Ну ты посмотри, вот сейчас он в профиль повернётся». Он был не в моём вкусе — я больше кареглазых люблю — и говорю: «Да, ничего». «Как это ничего?! — обезумела итальянка — Помнишь, Лагерфельд сказал, что, если бы он был русской женщиной, он стал бы лесбияном, потому что из мужиков вообще не на ком глаз остановить. Твой Вадик же просто звезда! Чистый Дэниел Крейг!»

Она мне так навела резкость, что мелькнуло: «Хм, если бы не моё профессиональное чистоплюйство, неплохой сюжет мог бы выйти в стиле книжки «Любовник леди Чаттерлей». Вадик вошёл в мир гламура, как нож в масло. Едем мы в непогожий февральский день на показ Nina Donis, а между местом остановки автомобиля и входом в помещение разлилась зелёно-коричнево-желтоватого цвета лужа шесть метров на двенадцать, а по этой жиже проплывает что-то малоопознаваемое, и шансов перелететь через неё у меня нет. Вадику ничего не стоило подхватить меня на руки в моём крепдешине и кашемире и замшевых туфельках Gianvito Rossi, перенести, поставить на сухую точку и только после этого отъехать. Но даже после комментария Дэниеллы мне это виделось, как исполнение обязанностей, а не как мужская куртуазность.