Небесное служение. Дева

Вооруженный охранник сидит на стуле справа от следующей двойной двери, ведущей в святилище. Он жует зубочистку и продолжает играть на своем телефоне, просто кивнув нам и указав головой в сторону святилища.

Мой желудок бурлит, когда сквозь стены, обшитые деревянными панелями, доносятся слабые звуки. Вздохи, стоны, мужской смех. Нас здесь не должно быть. Я хочу развернуться и снова выскочить за дверь на солнечный свет, но Защитник, который шел за нами, блокирует выход.

– Пошли. – Честити идет по слишком плюшевому пурпурному ковру и входит в место поклонения.

Но это вовсе не святилище. Узкий центральный проход образует коридор, в котором с обеих сторон возведены строительные леса, образуя два этажа комнат, все открытые. Внутри каждой по женщине. Некоторые на втором этаже сидят на подиуме в передней части комнат, свесив голые ноги. Другие отдыхают в кроватях или болтают друг с другом, посылая на нас неприветливые взгляды. Большинство из них обнажены, молоды и враждебны. Следуя за Честити по проходу, я насчитываю две дюжины женщин.

Мы проходим одну комнату справа. В ней две женщины. Седой мужчина кряхтит и трахает одну из них, а другая вонзает ему в задницу толстый дилдо.

Я прижимаю руку ко рту и ускоряюсь, почти наступая Честити на пятки. Но она замедляется. Я оглядываюсь вокруг и вижу мужчину в костюме, стоящего в проходе и смотрящего, как три женщины в одной комнате облизывают и трогают друг друга. Он как раз снимает галстук, пока мы пытаемся пройти.

Он протягивает руку, блокируя нас рядом с узкой лестницей, ведущей на верхний уровень. Лет тридцати, блондин, красивый, но в его голубых глазах нет ничего теплого.

– Вы двое в меню?

– Нет, сэр. – Честити качает головой, опустив глаза.

– Я думаю, ты должна быть. – Он берет меня за руку и тянет к себе.

Я упираюсь пятками в фиолетовый ковер.

– Нет.

– Нет? – Он смеется и прижимает меня к себе. – Ты собираешься сказать нет сенатору США?

Кровь отливает от моего лица, и я не могу дышать. Он наклоняется ближе, как будто собирается меня поцеловать.

Я отталкиваюсь от него и пытаюсь отступить по проходу, но его хватка на моем запястье похожа на тиски.

– Посмотри, кто вернулся. – Женщина в черном бюстье и туфлях на шпильках спускается по грубым деревянным ступеням с верхнего подиума. – Мне очень жаль, сенатор Робертс, но эти две принадлежат Пророку. Если вы хотите больше компании… – Она щелкает пальцами, и еще три женщины выходят из своих комнат и спешат к нам.

Он наконец ослабляет хватку настолько, что я вырываю запястье. Интересно, не содрал ли он снова заживающую кожу, но вроде все нормально.

Он ухмыляется.

– Дева, а?

Я пытаюсь съежиться, опуская плечи и сжимая локти.

– Увидимся. – Он подмигивает и возвращается к разврату перед ним.

– Пойдемте. – Высокая женщина в бюстье идет впереди нас, ее бедра раскачиваются.

Она проходит через дверь и поднимается по невысокой лестнице к алтарю старой церкви. Он был преобразован в гостиную, диваны и письменный стол заполняют все пространство. Область справа обнесена стеной, ведущей в отдельную спальню. Крестильный зал засыпан землей, экзотические растения с темно-зелеными листьями тянутся в цветному солнечному свету, струящемуся через витражи. Две бронзовые птичьи клетки висят на ветвях лимонного дерева, птицы внутри странно тихие и настороженные.

Опустившись на богато украшенный деревянный стул с золотыми подушками, она скрещивает ноги в коленях.

– Присаживайтесь.

– У нас есть работа. – Честити снимает рюкзак и кладет его на стол.

– Не можете уделить мне время?

Сначала я думала, что она старше, но, глядя на нее в свете, проникающем через витраж, я могу сказать, что ей, может быть, слегка за двадцать. Ее обнаженная грудь не нуждается в помощи бюстье, чтобы привлечь внимания. Я изучаю свои пальцы, но смотрю на нее, когда мне кажется, что она не видит.

– Я здесь только за мазками, Джез, и больше ничего. – Голос Честити становится резче, чем я когда-либо слышала.

Джез протягивает руку и касается юбки Честити.

– Как шрам? – Что-то в ее лице, кажется, изменилось, чрезмерный макияж не может скрыть ее горе.

– Не болит. – Честити достает множество длинных тампонов, похожих на очень большие ватные палочки, каждый из которых заключен в стерильную блистерную упаковку. – Ты можешь позвать девушек?

– Мы можем поговорить, пожалуйста? Всего минутку?

Глаза Джез слезятся и блестят, как растопленный шоколад.

Честити бросает взгляд в верхний передний угол святилища. Я слежу за ее взглядом и вижу камеру с мигающим красным огоньком, направленную прямо на нас.

– Мы не можем.

Джез позволяет своей руке опуститься и отступает на золотой стул, но она не сводит глаз с Честити. Я ценю, что меня игнорируют, когда я пытаюсь понять все это. Бордель в Комплексе. Опять же, что такое Монастырь, как не публичный дом на тренировке?

– Что с тобой не так? – Джез смотрит на меня.

– Девы попадают сюда? Вот где мы закончим?

Джез усмехается и оглядывает меня с головы до ног.

– Ты слишком хороша, чтобы проводить время в часовне?

Слово «да» загорается в моей голове и пульсирует, как старая лампа-вспышка.

– Я…