Небесные ключи

Потом Чонсе сказали, что ребенок умер спустя час. Он родился «нежизнеспособным», такое бывает даже у простых малефиков, что уж говорить о таком-то порождении…

Потом Чонсе сказали, что это всё был плохой сон, и ей надо просто продолжать жить и забыть о нем. Повторяй за мной, девочка — куда сон, туда и ночь. Куда ночь, туда и сон. Уходит на восток и рассеивается в солнечном ветре…

Но ей так и не показали его могилу. Не сказали, куда приносить цветы. И Чонса всегда думала, что её дитя живо. Об этом говорил её материнский инстинкт, такой сильный, что, сколько его не выводи из неё страшными видениями, знамениями конца или самим апокалипсисом — он будет тянуться и тянуться путеводной нитью туда, где сердце. Поэтому она так стремилась на свободу. Поэтому с такой надеждой заглядывала в лица брошенных сироток.

— Сын? — хрипло повторила Чонса. Данте кивнул всё с той же улыбкой.

— Сын. Или он с Феликсом?

— С Феликсом? — мир качнулся. — Ты… Ты что же, его видел?

Данте снова кивнул, явно не понимая, что каждым своим словом и мимикой забивает в тело Чонсы гвозди.

— Конечно. В малефикоруме рядом со Стреппе. У него твои волосы. Светлые и рыжеватые. Как пшеница на закате.

Мир пошатнулся снова, сильнее. Еще сильнее.

Феликс! Предатель!

Он мертв, Чонса. Куда сон, туда и ночь, Чонса. Страшный сон, забудь и живи, Чонса…

Зачем он так с ней? Волчишка, как же…

Радость старика. У неё сын! Живой! Феликс знал.

— Чёртов… чёртов лицемер!

Он жив! Её дитя, её мальчик…

Чонса всего на миг прикрыла глаза, чтобы не ослепнуть от яркости обрушившихся на неё эмоций, и вдруг резко потемнело. Данте едва успел подхватить её лишившееся чувств тело.

* * *

Во всем был виноват Джолант.

Чертов Джолант Лорка. Проклятый Джолант Бастард Мэлруд. Долбаный калека Джо Колючка, Джо Одноножка!

Пустая камера. Одурманенные стражи. И он, дурак дураком, держащий в руках собачий ошейник, который Чонса носила вместо браслета. Ну что же это за украшение для девушки? А ведь он хотел тогда, в Йорфе, подарить ей браслет из янтарных бусин, даже купил его, да так и проносил в сумке, пока та не сгинула в водах Танной.

Ошейник… Как она назвала того лохматого пса? Орешек? Он смотрел издалека за тем, как девушка бросает щенку палку, он приносит, и Чонса чешет его за ушами и смеется. Тогда он хотел к ним присоединиться, но не стал. Столько упущенных возможностей и шансов на сближение! Но разве мог он? С малефикой… Да и что бросать собаке? Свой костыль? То-то Чонса бы посмеялась своим противным скрежещущим смехом.

Как же невыносимо болела нога. Вроде проходило время, боль должна была стать меньше, но она зрела вместе с этой черной дырой в груди, становилась больше и ощутимей с каждым часом… Злость — плохая пилюля от боли. Ярость ненадолго глушит тебя, и оставляет одного, совсем одного в пустой камере, с одурманенными стражами, с браслетом в руках, который еще хранит соль её кожи.

— Какого чёрта?

Дело было вот как: Чонса хотела навредить человеку. Черт с тем, что этим человеком был Гвидо, будь это даже незнакомец — она не имела права. Никто не имеет права убивать других, не в мире Джоланта Лорки. Именно для защиты невинных и слабых от малефеция таких, как Джо, растили с желторотства. Остановить зло. Не дать ему перерасти во что-то более страшное и уродливое. Сделать больно, если надо! Удар в висок, удар по оголенной коже. Чонса заслужила это.

Он мог и вовсе её убить! Да даже должен был это сделать! Но не смог бы.

Боже, как она кричала. Ключник чувствовал себя так паршиво, даже зная всё это. И едва ли не плакал в подземельях, виновато обнимая Чонсу… Но уходя, Джо закрыл за собой дверь. Так ведь? Черт, да даже если нет! Он точно, абсолютно точно не трогал дверь этого монстра, ручной зверушки Гвидо!

О, Гвидо!

— Гвидо, — прошипел Джо, резко развернулся и пошел вверх, расталкивая локтями набежавшую стражу.

Он нашел Гвидо в своем кабинете, где все случилось, за расстеленной на столу карте. В огромных окнах лежал Сантацио, как на ладони, и словно текущая кровь, огоньки факелов разбегались по мелким улицам. Это стража Гвидо высыпала из его лечебницы и разбежалась во все стороны, стуча в двери спящих в поисках пропажи. Рядом с медиком стоял уже знакомый шорец-капитан в синих одеждах и украшенном шлеме, тройка его крепких солдат во всеоружии ждали команд, глаза у всех были внимательные, блестели, как ножи из темной стали.

Плевать.

— Гвидо! — произнес Джо, нависая над фигурой растерянного медика.

Это Гвидо был виноват!

Если бы он не схватил их так…

Если бы не сунул Чонсу в подземелья, как преступницу…

Если бы только он объяснил ей все сразу! Тогда она была бы здесь. Была бы с ним!

— Гвидо! — закричал, хватая его за грудки.

Но что мог сделать? Джо Колючка, Калека-Одноножка.

Унизительно — не капитан во всеоружии и не троица обученных солдат, а собственный брат, щуплый медик на голову ниже, пнул его под колено больной ноги, толкнул, легко подставил подножку — и великий, мать его, Джолант Мэлруд полетел вверх тормашками. Унизительно. Унизительно! Кому нужен такой убогий? Чонсе? Вот еще. То-то она и ушла. С этим монстром…