Небесные (СИ)

А соскользнуть можно было запросто. Когда базальт сменился черным обсидианом, Карим изрезал себе кисти в кровь. Влажные ладони принялись скользить по гладкой поверхности выступов, и коротко взмахнув руками, Карим ухнул вниз. Пролетел метра три, скатился по отвесному склону, цеплялся за будыли до тех пор, пока не затих. Кротко порадовался своей везучести и принялся обустраиваться на ночлег. Крохотная поляна, затормозившая его полет, оказалась вполне ровной и пригодной для отдыха. О том, чтобы развести костер, можно было и не думать, но небольшой угол в скале прекрасно защищал от ветра, а выемка рядом идеально вписалась под каримовы формы.

Первым делом Карим обтер руки водичкой и смазал их пахучей бабкиной мазью - ссадины и порезы мгновенно ожгло, а затем настой принялся покалывать, медленно, но верно стягивая обрывки покромсанной кожи. Бинты из паутины облепили пострадавшие места, остановили кровь и охладили жар. Поразмыслив еще немного, Карим нарезал дополнительные куски паутины: руки из них не выскальзывают, как из перчаток, да и резать острыми выростами и сухими стеблями будет меньше. Затем пришло время трапезы. Кусок вяленого мяса, чтобы восполнить потерянную энергию, половина горького вяжущего кракума из-за порезов и пара глотков холодной водички. Выемка во время ужина приняла еще более привлекательный вид, и стоило Кариму совместить свои впадины и выпуклости с ее рельефом, его мгновенно сморил сон.

Следующие тринадцать часов он осторожной спиралью обкатывал гору. Из-под ступней то и дело с писком прыскали камни, скалились из темных зевов нор круглые морды встревоженных гарухи, несколько раз в воздухе рядом с Каримом мелькнуло и пропало темное пятно. Под вечер Карим, не веря своим глазам, снял с голого двуствольякраеги полотно радужной паутины. Застигнутый врасплох красный стригач рассерженно заклацал игрушечными клешнями, выпучил из воронок глаза и взлетел, с трудом неся на разноцветных, блестящих, стеклянных крылышках грузное тельце. Скоро мягкая почва вновь сменилась каменным монолитом, но сползать по отвесной стене больше не пришлось: полосатые коричневые пласты накладывались один на другой естественными ступеньками, сначала узкими, едва умещающими пятку, затем все шире и шире, образуя настоящие базарные площади.

В какой-то момент погоде показалось, что она слишком благосклонна к путнику, и Гинг обступили неповоротливые сине-бело-сумрачные массы. Большая Земля исчезла из виду, но вместе с тем отступило и напряжение: рассекая холодные влажные облака, Карим вновь почувствовал себя в Бараде. Ощущение портила лишь непривычная твердь под ногами, но массивные ступени вели себя дружелюбно, не пытались укусить за пятку или сбежать. Коричневые полосы с черными прожилками монотонно струились перед глазами, навевая непреходящий сон и скуку, и Карим, расслабившись, принялся безмятежно заигрывать с "кумушками", однако едва не поплатился за свою беспечность. Устроившись на ночь у стыка двух ступеней, утром Карим проснулся с рукой, свисающей за Край.

Скоро огромная лестница закончилась, последнее возвышение привело Карима на небольшое открытое сглаженное пространство. Исходящий криком ветер обтесал все выпирающие зубцы и сколы, снес почву, не давая растениям ни малейшего шанса, обточил шероховатости, из-за чего казалось, что Карим стоит на дне перевернутого черпака. Ночевать на такой покатой постели Карим не решился. Вернулся к ступеням, затесался в нишу и задремал.

С каждым днем становилось все холоднее, будто Карим не спускался с горы, а покорял ее. Исчезли даже намеки на живность, Гинг неприветливо облысел, от складок пород тянуло могильным холодом, колючим влажным морозом студило тело. Уже давно Карим передвигался вслепую на цыпочках, прощупывая рукой фантом будущего шага. Чтобы немного утеплиться, он натерся настоем от простуды - тот обладал отличным согревающим эффектом - и запихал под одежду продолговатые волокна тепляков.

Вдобавок Кариму начал чудиться звон. Невесомое треньканье сопровождало любое его движение и замолкало, стоило ему замереть. Сначала Карим решил, что это звенелка. На привале он тщательно проверил свою накидку, внимательно изучил все подкладки, несколько раз вывернул карманы, распотрошил на составляющие котомку, но не обнаружил ни малейшего намека на поющий камень. Связать загадочный звук с насекомыми не позволила безжизненная пустошь, только и оставалось, что списать его на новый тренд "кумушек".