Небесные (СИ)

- Ты об этом не беспокойся. Я о них сам позабочусь. Старуха тебя из дома все равно не выгонит, что бы они ей не наболтали... Цыц, вон ведьма идет. Давай через заднюю калитку, я прикрою.

Карим ягненком перелетел разваливающиеся земляные насыпи с пробивающимися дутыми стебельками и растворился в непогоде, слыша за спиной короткие сердитые рыки прирученного деда.

Он ступал упруго и энергично, вжав голову в плечи, чтобы видеть под ногами каменную гладь дороги и не удариться о чей-нибудь плетень или крыльцо. Перед агорой Карим остановился, высунулся из кокона, обвел глазами расстилающийся пейзаж. По городской площади медленно плыли пышные облака, клубясь, завиваясь в колечки, вытягиваясь в длинную нить или собираясь в кучу. Гонимый ветром водяной пар переходил с места на место, сливая облака, насаждая их одно на другое, сталкивая вместе белые шарики и пепельно-серые волны, образуя редкие просветы, полускрытые вытянутыми дымками. Тут и там из неровной движущейся поверхности выбивались отдельные хлопья и клочья, которые, видоизменяясь, быстро вливались обратно в общую массу. К плавающим серым оттенкам добавились теплые золотые блики - миллиарды крохотных капелек и кристаллов на один краткий миг вспыхнули всеми цветами радуги и тут же погасли, разорвав нити с солнцем. Справа и слева из беспрестанно волнующегося тумана выступали стены немногочисленных высоких башен. Пар лизал разбухшие от влаги бревна, выискивал щели, чтобы забиться внутрь, подтачивал подгнившие сваи. Далекий жаркий огонь медленно иссушил излишки воды, постепенно облака похудели, истончились, а затем и вовсе исчезли, вышвырнутые - ненадолго - прочь из города. Осталась лишь рыночная площадь с пустыми в этот час палатками.

Одна за другой открывались двери, на улицы Барада высыпали вялые малорослые жители, все как один с разбухшими от постоянной влажности руками и ногами. Между тяжелых неповоротливых барадцев Карим двигался легко и свободно, отталкиваясь от земли сильными жилистыми ногами. С ним здоровались. С белозубой приветливой улыбкой он отвечал на приветствия, заигрывал с неуклюжими девушками. Таких как он - высоких, стройных, сильных - было немного, его хорошо знали в лицо, любили. Торговцы, раскладывающие товар в палатках, провожали его зоркими глазами, расслабляясь только тогда, когда он попадал в поле зрения следующего бдительного наблюдателя. Карима развеселился от их предосторожностей - как будто они смогут его поймать! - и совершенно естественно прихватил с лотка две пухлые пресные лепешки. С "плаксой" сойдет.

Вскоре агора закончилась. С мощеной площади Карим ступил на улочку. Здесь кривобоких, покосившихся домов было меньше, и отстояли они друг от друга дальше, чем в центре, все пространство между ними было отведено под огороды, где выращивались неприхотливые овощи: скудная репа, жестковатый лук, жилистая свекла, белый корень. Гладкие полированные камни под ногами сначала сменились на мелкие камешки, а затем и на утоптанную землю. У границы города Карим остановился, внимательно осмотрелся по сторонам - не видать ли глаз Хашима или ушей бабки - поднял старый бурый лист коготника и скрылся в чаще.

Здесь открывался совершенно иной вид. В силу понятных причин лес никогда не просыхал, каждая пядь рыхлой почвы старалась выпустить столько зелени, сколько могла, создавая бурную мешанину, а там, где породы были слишком тверды, чтобы укрыть семена, образовывались болота и озера. Деревья и кустарники, покрытые легкими паутинами угнездившихся в нихстригачей, в большинстве своем были бурых или неярко-зеленых цветов, но чем дальше углублялся в лес Карим, тем сочнее становилась растительность - путь лежал через долину горячих источников. Заходить в саму долину Карим не стал, уже давно протоптал тропу в обход, но от лишней одежды избавился - духота стала знатная. Идти стало тяжелее: земля то проваливалась вниз, то круто прыгала вверх, клейкая почва и гибкие растения подолгу не отпускали ноги, и когда Карим выплюнулся на поляну, он был уже порядком растерзан.

В старой колокольне у кромки голубой поляны он провел весь день. Выспался, вытащил из тайника и перебрал сокровища, очистил от ползучего сора две могилки на Краю Мира, перекусил лепешками, перемерил старые странные платья, починил ступени, убрался наверху, а с наступлением вечера вернулся обратно в Барад - на сходку.

Встречались в мельнице. Одна за другой из всех дырявых закоулков появлялись низкие коренастые фигурки и, замешкавшись, исчезали в дверях - называли пароль. Крот стоял у входа, следил, не привел ли кто за собой осведомителя, но Самрок отлеживался дома. Хоть Карим и подбросил потом значок на крыльцо, осведомитель не показывался, переживал.

Расселись в круг на пыльных мучных мешках, дожидаясь Хашима. Тот явился последним, важно встал в центр, поднял руку и выкрикнул:

- Вовек Ксалту!

- Вовек Ксалту! - взметнулись в воздух одиннадцать рук.

Карим заинтересованно захлопал ушами - такое приветствие он слышал впервые. После сходки обязательно спросит, что это значит. Хашим обратился к нему: