Небесный огонь

– У меня, кстати, тоже есть маленький брат. Он – мой интендант. Так сказать, управляющий хозяйством. Сейчас я вас с ним познакомлю.

Длинные пальцы сухо щелкнули, распахнулась дверь третьей домовины, и через порог перекатился пухлый ребенок, не больше полутора весен от роду. Переваливаясь на кривоватых ножках, засеменил к столику слева от Зерцала. Тонкие волосенки кудрявились на темени пушистым дымком, гладкий лоб выступал, как девчоночья коленка. Малыш застенчиво шаркнул сапожком и поднял голову…

Из сетчатых валиков век на Атына вскинулись исполненные жестокого лукавства очи глубокого старца. Они были черные и маслянистые. Не глаза, а две тяжелые капли смоляного озера. Шурша громко и хищно, в этих выпуклых каплях плавала пепельно-багровая шуга коварной злобы, бешеной зависти и всепоглощающей алчности.

Атын перевел дух. Заставил себя спокойно глянуть в страшное личико и не увидел ничего коварного и бешеного в глазах злополучного карлика. В них играл и переливался огонь холодного костра, пылающий в проемах открытых дверей.

– Мой братец, – представил старца-ребенка демон, не называя его имени.

– Не нужно бояться меня, эленцы, – низким мужским голосом прогудел карлик и ловко забросил свое пышное тельце на короткую лежанку у столика. – Мало ли, как могут выглядеть люди. Нет моей вины в том, что я получил от Дилги столь незаурядную внешность. Не умер при рождении, не застрял в инобытии, а ведь так, говорят, порой случается…

Черные капли-глаза стрельнули в оторопевшего Соннука:

– Остался в детской плоти. Жив-здоров, благодарствую и на этом.

«Нет моей вины… не застрял в инобытии… не застрял… так, говорят, порой случается с некоторыми», – насмешливо повторило эхо отражателя. Соннук в смятении уставился в пол.

– Не смущайтесь, – вздохнув, пророкотал малютка. – Все пугаются, когда впервые видят меня. Я привык.

Ручонка в младенческих складках выдвинула из-под стола встроенный короб. На столешницу выставились миса с кусками вареного мяса и пять маленьких серебряных чашек на тонких стояльцах. Пошарив внизу, карлик достал глиняный кувшин с узким горлышком и выдернул из него завертку. В носы крепко шибанул острый дух прокисшего кумыса. Человечек разлил в чашки бесцветную жидкость. Ручки, покрытые едва заметной перламутровой чешуей, двигались уверенно, с взрослой сноровкой.

– Кагр-гарра-кар! – гаркнула ворона, свесившись с плеча Странника. В открытом рту ее болтался раздвоенный красный язык.

– Попробуйте нельгезидского снадобья, – с напористой задушевностью сказал маленький братец и опрокинул питье в рот. За нежными лепестками губ мелькнули крепкие молочные зубы. – Попробуйте, и вы познаете ни с чем не сравнимое наслаждение. Это лучшее веселое зелье, какое только могут преподнести дорогим гостям хозяева нашего северо-восточного угла Великого леса.

Слетев на столешницу, ворона сунула клюв в кувшин, судорожно сглотнула и клюнула шматок мяса.

– За нашу совместную удачу!

Белоглазый опорожнил чашку и крякнул, как селезень шилохвоста. Добродушно подбодрил эленцев:

– Ну же! Снадобье улучшит вам настроение.

– Они боятся! – всплеснул ручками малыш.

Атын взял чашку, поднес ко рту и, не дыша носом, выпил… Ох! Жидкий огонь выбил слезы из глаз! Смесь сладкого жара и горького холода пролилась в нутро. Рядом Соннук поперхнулся и раскашлялся. Питье Илинэ осталось нетронутым.

– Разве нельгезиды живы? – спросил Атын хрипло, и собственный голос показался ему чужим. Слова звучали как будто со стороны, и мир чуть качнулся, но тело и впрямь ощущало звонкую легкость.

– Почему нет? – весело развел ладошками карлик. – Нередки у нас и другие менялы. Если они не наезжали летом к вам на Эрги-Эн, это не значит, что их скушали бесы.

Мило улыбнувшись своей шутке, обратился к Страннику:

– Ты объяснил, что такое Брешь?

Тот кивнул. Братец пустил уголком рта радужный пузырь:

– Котел Самодвига способен на многое, но главное его достоинство в том, что он – воин! С его помощью люди богатеют.

Малыш почесал пушистое темечко и глянул исподлобья:

– Да, да, любезные, не смотрите на меня сомневающимися глазами! Этот воин не колет копьем, не машет болотом, он стреляет огненными ядрами. Самодвига завоевывает племена и страны, перекраивает по своему усмотрению Землю и даже другие миры! Поэтому к нашему стану примыкают настоящие люди. Свободные мужчины и женщины…

Ужасная ухмылка обезобразила румяное личико. В голосе послышались одновременно бабье любопытство и въедливый старческий напор:

– Если не ошибаюсь, Соннук, тебя в Элен ждет женщина?

«Вот как…» – удивился Атын.

– Это вас не касается, – буркнул двойник. Лицо его залилось алой краской.

Тонкие ноздри старца, живущего в младенце, похотливо зашевелились.

– Женщинам нравятся толстосумы, а нам, мужчинам, нравится их нежная плоть… Вы станете очень богатыми, братья.

«Сколько же ему весен?» – подумал Атын, чувствуя опасную силу, исходящую от карлика. С омерзением приметил, что коровий рог, зачем-то приделанный между ножками, сладострастно загнулся кверху.