Небесный почтальон Федя Булкин

– Так и знал я, бабушка, что ты удивишься!

– Спорим на один щелбан с тобой, бабушка, что ты еще раз сейчас удивишься?

– Что случилось, Федя, опять?!

– Ничего еще не случилось, бабушка, а ты вон уже как удивилась…

* * *

Ик… ик… ик… ик… ик…

Что-то разыкался на ночь глядя я, не к добру это…

– Вспоминает, наверное, кто-то, Федя, тебя.

И кому это пришло в голову меня вспоминать?!

Ну и злопамятные же люди!..

– Добрым словом, бабушка, как ты думаешь, вспоминают меня?

– А каким заслужил, таким и вспоминают, Федь. Кто сегодня Царь-Зайца зеленкой вымазал, на калитку повесил? Ворон теперь только чучелом таким отгонять!

– Это же для маскировки, бабушка! Как танки красят, чтоб грабители нас с тобой обходили…

Бабушка!

– А не ты ли это, бабушка, вспоминаешь меня?

– Что ты, Феденька, и как звать-то забыла…

Это правда, память у бабушки девичья. Каждый день по календарю вспоминает.

– Это когда же ты, Федя, все конфеты съел?!

– Позавчера еще, бабушка. Ты вчера уже удивлялась…

У меня зато память хорошая… мамочки!

– Бабушка… это же сам я себя вспоминаю!

– А ты, Федя, о других вспоминай…

Ох уж и разыкаются сейчас о мне папа с мамой… начнут тоже они меня вспоминать…

Ик… ик… ик…

– Перекрести-ка ты, Федя, рот, водички глотни…

– Тише, бабушка! Это папа с мамой!

Вот и открыл я способ Града Небесного с землянами сообщения…

Точка-тире… точка-тире…

– Ты, Федя, так скажи: перейди, икота, с меня на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого…

– Перешла вроде.

– Ик… Господи помилуй!

Перешла икота с меня на Федота, с Федота на Якова, с Якова на бабушку.

Икает и икает бедная, сама себя вспоминает. Замкнутый круг получается.

– Бабушка! Перестань икать, пожалуйста, бабушка, а то я никак тебя забыть не могу…

Из тетради Фединой: о терпении ангельском

– Как ты думаешь, бабушка, первым лопнет этот комар от жадности или мое терпение?

– Раньше, Федя, лопнет мое терпение. Хватит мне тут ерундой заниматься!

– Тише, бабушка, не вспугни! Я его к себе приручаю. Станет, может, этот комар ручной, привыкнет ко мне, привяжется, прилетать к нам будет. Я всегда прокормлю его, мне не жалко!

…Тем более что собака, бабушка, по подсчетам твоим, тебе гораздо дороже крови моей обойдется…

– Комаров опять кормишь, Федь?

– Кормлю, а что делать? Ты пойми простую вещь, бабушка! Каждый человек должен пользу собой другим приносить.

– Ты бы, Федя, лучше воды принес, стадо целое вон прикормил, летный полк над тобой зыжжит…

– А зато видишь, бабушка, как я им за доброту свою полюбился…

* * *

– …Прополол, Федь, Федот огород. Ничего теперь не растет. Ни сорняк, ни репка, ни парник, ни беседка…

Хорошо, говорит, видать теперь от забора всякого вора. Вора-то видать, только нечего воровать…

…Сбивал ступеньки, обтирал коленки. Все доски потратил, вдруг, думает, до двери не хватит? От лишней, говорит, перекладины не убудет, только лучше будет. У людей по три ступеньки крыльцу в бока, у Федота лестница в облака…

…Ходил по грибы. Грибов, говорит, навалом, и все в лесу даром! Много принес, едва до дому донес; дуремар да студень, млечник да блудень. Отборные, мухоморные, слепень с чумовинкой… греховик с дармовинкой…

Поганочка к поганочке, хоть соли, Федь, в баночке…

– Ты вот тоже, бабушка, с Федотом этим каждый раз перебарщиваешь. Мало того что стихами, а не человеческим голосом, так еще и обижаешь ради складности вдумчивого, старательного, целеустремленного человека…

Из тетради Фединой: о смертном выборе

– Все же думается мне, бабушка, человек молодым умирать лучше должен. Лучше должен молодым, героически! На войне, например, под танками, комсомольцем! Или, если нет войны, к сожалению, тоже можно умереть вовремя и в мирное время. Совершить какой-нибудь подвиг, спасти из огня старушку беспомощную, сам сгореть. Чтобы добрым словом вспоминали люди тебя! Молодым вспоминали, да, бабушка? Что до старости-то тянуть?

– Человек, Федь, я думаю, как копилка. Делами многими полнится. Делами и помнится. Дольше, Федь, поживешь – больше будет возможностей погеройствовать. В этот раз старушку спас из огня, а в следующий, может быть, старушка спасенная тебя воды набрать из колонки попросит… Вон и в умывальнике, посмотри, уже кончилась.

– Ладно, я сейчас тебе, бабушка, принесу.

– Погоди-ка, Федя, вернись.

– Что, бабушка?

– Спички, Федь, на полочку положи…

– Все же думаю я так, как думал. Не изменилась точка зренья моя на этот вопрос. Потому что это только надеются всю жизнь люди, что хоть на пенсии человечески поживут. А потом вот как у тебя будет, бабушка, зубы выпадут, кости ноют…

Так что твердо решил я так, бабушка, умереть молодым. Например, как Павлик Морозов, то есть Павка Корчагин, бабушка! Или Зоя Космодемьянская! Или как Пушкин Александр Сергеевич на дуэли…

– Ты сперва, сколько Пушкин, стихов напиши, а потом умирай, дуэлянт.

– Думаю, лично мне будет проще все-таки, бабушка, из огня старушку достать, чем, как Пушкин, написать столько всякого складного. Потому что я уже пытался, бабушка, остаться в веках таким образом. Не хватает упорства, видимо, на «Евгений Онегина»…