Небо на плечах

— Горыныч! Я пока у тебя валялся, все передумал! Я даже до Тихона Сергеевича дозвониться боюсь — все разговоры в Кремле проходят через коммутатор, а контролирует его служба охраны. Ты можешь гарантировать, что Владимиру Антоновичу тотчас не доложат? В родную управу я тоже обратиться не рискую: Лопухин-Задунайский — это же не человек — это символ, легенда! Он и у нас в академии читает на пятом целый курс, так что нет никаких гарантий, что ему не позвонят, — связь никто не отменял!

— Я смогу добиться защищенного звонка Милославскому!

— Гор, как ты не понимаешь! Без тех бумаг, что есть у меня, этот звонок ничего не даст! Пусть Тихон Сергеевич и доверяет мне и тебе, но голословные обвинения против их давней дружбы?! Это будет то же самое, что и летом! Ему нужно своими глазами увидеть! И услышать — там и запись разговора есть! Ты тут борешься с эпидемией, а представь, этот вирус выпустят сейчас в Москве! Разом всю империю обезглавят! А у Лопухина есть такие возможности!

— Факсом передать?

— Кому?! Любой факс в Кремль пойдет через секретариат или канцелярию, где у Лопухина постоянно дежурят люди!

— Что ты от меня-то хочешь тогда?

— Горыныч, я ломал голову и так, и эдак! Только личная передача — из рук в руки! И только двум людям: Милославскому или самому императору! Больше никому!

— Мить, вообще-то мы тут в блокаде!

— Если кто и может вывезти меня отсюда с документами — то только ты! Заразным я быть не могу — ветрянкой переболел, успели просветить. Там, на месте, я уже смогу добраться до Тихона Сергеевича без свидетелей!

— Мне надо подумать.

— Горыныч, если он сейчас узнает, что бумаги уцелели…

— Мне. Надо. Подумать. Ты услышал!

Потратив все силы в попытке убедить меня, брат еще больше побледнел и начал заваливаться на стол. Пришлось тащить его на диван в комнату отдыха. Можно было его жизнью накачать, но сейчас мне требовалось немного побыть в тишине, а Митька, едва придет в себя, опять начнет агитировать против Лопухина. И не скажешь же ему, что через пару-тройку месяцев Владимира Антоновича не станет — зря я, что ли, руку ему жал в мае? Старик-монах продержался почти восемь месяцев, но это я ему хоть и не напрямую, зато от души зарядил — растерялся, не очень хорошо тогда свои возможности представлял. А с главой службы охраны императорской семьи я был ограничен коротким временем рукопожатия. Ну нет у меня статистики по этому «проклятию»! Грязное это дело — убивать вот так, исподтишка!

Но! Всегда есть это пресловутое но! Митька прав: Владимир Антонович сейчас вплотную стоял к императору и его семье. И черт его знает, на что он может решиться, если узнает, что раскрыт! Я почему-то не верю, что эпидемия — это его рук дело, но у него и без вируса возможностей хватит. А там, кроме всего прочего, есть одна небезразличная мне девушка. Я сам не понял, когда успел втрескаться в великую княжну Анну, но наступившая разлука ясно показала мне, какой я болван! Как-то незаметно первоначальный расчет сменился любовью. Не собственническими чувствами, как к Марии Задунайской, не безответной плотской страстью, как к Наташке, и не короткой влюбленностью, как в моих бывших подружек, — обычной любовью. И на этот раз я ее упускать не собирался! Хватит, набегался уже холостяком! Да и такой полезный тесть, как император, мне в хозяйстве сгодится, иначе без него мою девушку смогут принудить к какой-нибудь чуши типа династического брака.

А это все значит…

Впрягаемся!!!

Плохо только, что вывезти Митьку было реально исключительно в первый день, пока не развернули войска и флот. Сейчас я очень сомневался, что такой фокус удастся: вспыхнувшая в нескольких пригородах болезнь заставила блокировать столицу всерьез. Пока что не слышал ни об одной удачной попытке побега, а вот о неудачных — сколько угодно. Это, конечно, не показатель, об успешных никто трубить не будет, но чует мое сердце, счет там не в пользу бегущих. Теоретически я на своем МРМ мог бы рискнуть выскользнуть, но это я. Темному Митьке такое однозначно не по силам — скорости светлых ему недоступны. Поезда ходят только сюда. Самолет, катер или машину рассматривать не будем — разве что чисто поржать. Остается только пешком, что тоже очень сомнительно, или…

Подумав немного, вызвал к себе Руса, мне нужна была его набитая всевозможными сведениями голова.

Правда, явившись, он успел меня огорошить первым:

— К нам на базу Ангелина Потемкина привезла Михаила и Екатерину. Сама сидела за рулем. С ними перебралась часть прислуги, так что у нас теперь муравейник. Остальные ваши родственники исчезли в день смерти Полины Зиновьевны.

— В гробу я таких родственничков видал! — буркнул я.

— Не исключено!

— Подожди! Ты хочешь сказать?..

— Я допускаю, что у них может быть какой-нибудь бункер в пределах города, но тогда почему не взяли племянников?

— Рус, передай нашим — за Мишку теперь головой отвечаете! Выжили старшие или нет — мы еще долго можем не узнать, но если на моей личной территории умрет их единственный наследник!..

— Михаил Потемкин уже болен.

— Проклятье! С чего она вообще его перевозить стала?!