Небо над дорогой

А я тем временем зачеканил масляный канал в шатунной шейке, забив туда болтик и прихватив его УИном, срезал коромысла привода двух клапанов, от самих клапанов отрезал тарелки и, прижав их к сёдлам, сварил лучом в монолит. Собрал обратно.

— Всё, — объявил я торжественно, — у нас теперь исправный трёхцилиндровый двигатель рабочим объёмом примерно один и девять литра. Бони, тащи масло, лей по верхнюю риску щупа. И с собой в какую-нибудь канистру налей, поджирать будет.

Движок тянул слабо, а вибрировал сильно. Что вы хотите — без одного поршня балансировка ни к чёрту. Но на второй-третьей, если больше трёх тысяч не крутить, ехать внатяг — то ничего. Всяко лучше, чем пешком. Завечерело, стало чуть прохладнее, и температура масла, хотя и держалась в верхней части шкалы, но в красную зону не заходила. Машину трясло, ребятам в тесном заднем отсеке приходилось нелегко, тем более, что он рассчитан на двоих, а им пришлось ещё и пацана посадить. Тётка села со мной впереди, дорогу показывать. Ну что же, посмотрим на их город…

Километров через двадцать Иван толкнул меня в плечо.

— Сзади кто-то едет! — крикнул он, перекрывая тарахтение мотора.

— Это Бадман, — заметалась женщина, — это он! Он меня выследил! Давай, гони! Да гони ты!

— Ну да, конечно. Много я тебе нагоню на трёх котлах! Ещё придавить, и зажарим мотор снова.

Зеркал нет, пришлось выглядывать, — сзади приближалось отчётливо видимое на фоне заходящего солнца облако пыли. Явно не одна машина идёт. И быстро, скоро догонят.

Впереди пёр, дымя вверх двумя трубами, здоровый капотный трак на больших колёсах. За ним, расходясь клином, неслась какая-то техника поменьше, плохо различимая в пыли против солнца. К моему удивлению, армада сбросила скорость, уравняв её с нашей, и теперь катилась сзади, мерах в ста, не приближаясь.

— Эй, Худая! — заорали сзади в хриплый матюгальник. Громкость у него такая, что легко перекрывает рёв десятка моторов без глушителей. — Худая, остановись, дарлинг!

— Это Бадман, — затрясла меня за рукав женщина, — не останавливайся.

— Дарлинг, вернись! — орал усилитель. — Это была случайность! Остановись, я тебя прощаю!

— Ма, может, вернёмся? — просунулся между спинками сидений пацан. — Ну, ма!

— Ни в коем случае! — заорала зло тётка. — Простил он, надо же! Я его на этой корове толстой поймала, а он меня простил! Козёл!

— Худая, ну что же ты! Я только тебя люблю!

Пыль закрывала нас, и оратор не видел, что в машине не только его любовь.

— Ну, трахнул разок толстую шлюху, подумаешь! Не всё же твоими костями греметь!

— Ах, костями! Да жми ты! — оскорблённая женщина попыталась придавить мою ногу к педали газа, нажав на колено, но я отмахнулся. Ещё чего.

— Остановись, дарлинг! Это бессмысленно! Ты всё равно тащишься по пустоши как подыхающий койот! У мужика может быть много толстых баб, но одна худая любовь!

— Ах, так их было много! Надо было с кем-нибудь перепихнуться ему назло! Эй, контер, хочешь, я тебе отсосу по-быстрому? — она потянулась к моей ширинке.

— Ты охренела? — я стукнул её по руке.

— Ма, ну, чо ты?

— Дарлинг, сына зачем впутала? — орал мегафон на всю пустыню. — Бони, сынок, папа тебя любит!

— Ма, ну тя к чёрту! — сказал пацан и резко дёрнулся в сторону.

Короткая борьба с не ожидавшими такого ребятами, и он покатился за машиной, кувыркаясь в пыли. Хорошо хоть скорость небольшая.

— Бони! — завопила женщина. — Бони! Да стой ты, придурок, тормози!

Она рванулась вылезать прямо на ходу, и я нажал на тормоз. Выпрыгнула и побежала к сыну, который уже вставал с земли. На вид он ничуть не пострадал, а стать ещё грязнее невозможно. Обняла его, встряхнула, поднимая пыльную бурю, и они пошли вдвоём в закат, навстречу остановившимся машинам преследователей.

Нас никто не стал привязывать голыми к выхлопным трубам. У нас даже машину не отобрали, только сказали, где её оставить в городе. Они, мол, потом заберут.

— Бабы — дуры, — вздохнул плечистый, татуированный по самое некуда бородач в кожаной жилетке на голом, накачанном как у культуриста торсе. — Но я её люблю.

Тот самый жуткий Бадман.

— Да кто вообще не изменяет? — горестно вопросил он.

Мы все трое отвели глаза. Что, и Иван? Вот про кого не подумал бы!

— Ладно, спасибо, что не обидели Худую. Пришлось бы вас убить. А убивать контров — портить бизнес, вас и так всё меньше. Жаль, что вы без товара, в следующий раз сразу ко мне. Я там списочек набросал…

Город не заслуживает такого громкого названия. Ржавый бидонвилль размером с глухую деревеньку. Большую его часть составляют раскомплектованные трейлеры и ржавые автобусы без колёс, окна которых затянуты тканью и забиты фанерой. Но здесь есть водяная колонка, где можно смыть с себя хотя бы верхний слой пыли, напиться и наполнить опустевшие фляги. А ещё тут есть церковь Искупителя, а в ней репер.

— Мы на удивление недалеко отскочили от маршрута, — обрадовал нас Артём, стоя в украшенном как индийская маршрутка храме.