Небо остается нашим

Через несколько минут Женя сбросила осветительные бомбы. Нам повезло — на окраине города в узком переулке хорошо видна была медленно двигавшаяся колонна танков. Разжались замки бомбодержателей, и сто килограммов взрывчатки угодили в самую середину колонны. Тотчас затарахтели зенитки, темноту располосовали лучи прожекторов. Круто развернувшись, я повела самолет в сторону Керченского пролива.

— Куда? — крикнула Женя. — Заходи еще раз. Пока у них там паника, успеем ударить по хвосту колонны. Бомбы у меня еще есть.

Но прожектористы намертво вцепились в наш самолет. Я бросала машину влево, вправо, вверх, вниз, производила различные маневры — все напрасно. Да разве на такой черепашьей скорости сразу избавишься от гитлеровцев?

— Ничего не выйдет, Женя. Отпустят нас только у самой Чушки, так не однажды бывало. А к тому времени танки уйдут. Впрочем, если ты настаиваешь, я попробую вырваться.

Только собралась перевести машину в пике, как левее и выше вспыхнула САБ. Это подоспел на выручку кто-то из подруг.

Прожекторы отпустили наш самолет, уходивший в сторону моря, и принялись ловить У-2, летевший боевым курсом. Видимо, это были Таня Макарова с Верой Белик. По счету их экипаж в ту ночь работал третьим. «Спасибо, девочки, — мысленно поблагодарила я подруг. — Спасибо тебе, Вера Белик, за настоящую дружбу, за солдатское мужество».

Мне вспомнился наш разговор накануне вылета.

— Знаешь, Маринка, ведь Керчь мой родной город, — призналась Вера. — Будешь над южной окраиной, посмотри внимательно, большие ли там разрушения. — Вера помолчала немного, а потом тихо, будто стесняясь, пояснила: — Мама все спрашивает в письмах, как наш домик. Надеется, бедняжка, что он уцелеет…

— Обязательно постараюсь все рассмотреть, — пообещала я. — И вообще, нет ничего удивительного, что твою маму волнует это.

— Чудачка она у меня. Пишет: «Ты уж пожалей свой домик и подругам накажи». Будто мы бомбим дома… Подумать только, бегала босоногой девчонкой по родной пыльной улице, а потом пришлось эту самую улицу разрушать… А ведь мечтала обязательно вернуться сюда из Москвы с дипломом, мечтала в Керчи детей учить…

— Не надо, Вера.

— Нет, надо, Марина, — твердо сказала она. — Не для сочувствия об этом тебе говорю, а чтобы злей быть.

Под плоскостями у нас было еще сто килограммов бомб. Что же, Вера, мы сбросим их на голову врага за твою Керчь. Может, эти бомбы разорвутся рядом с твоим домом. Но ты не осудишь нас, не осудит и твоя мама. Я твердо верю в это. Ты права, Вера, надо быть злой. Иначе не скоро вырвешь у врага победу…

* * *

В один из дней приехал генерал-полковник И. Е. Петров. Нагрянул он, как всегда, внезапно, прошел на КП и тут же объявил боевую тревогу.

Генералу понравился образцовый воинский порядок, который, наученные опытом, мы постоянно поддерживали на аэродроме и КП.

— Отлично! — сказал он капитану Амосовой, замещавшей в тот день отсутствовавшую Бершанскую. — Значит, мой первый приезд не забыли.

Затем Иван Ефимович проверил нашу строевую подготовку. Выправкой он тоже остался доволен, но внешний наш вид ему не совсем понравился. Форма на девушках была аккуратная, наглаженная, но старая. Форму, сшитую по приказанию И. В. Тюленева, мы сделали выходной, надевали ее только в торжественных случаях. В остальное время ходили в мужском обмундировании. Изъяны в экипировке сразу бросились в глаза командующему.

Генерал Петров медленно шел вдоль строя и временами морщился, точно у него болел зуб. Вдруг остановился против работницы штаба Раисы Маздриной, прищурился.

— Та-ак, — протянул он, — та-ак… — И вдруг скомандовал: — Старший лейтенант, три шага вперед — марш!

Маздрина с раскрасневшимся лицом повернулась к строю.

— Ну что это за заправка? Вот как нужно. Командующий одернул гимнастерку на Маздриной и так сильно затянул на ней ремень, что наша Рая стала едва ли не вдвое тоньше.

— Как, гвардейцы, — громко обратился к нам Петров, — не правда ли, лучше? Стройнее и красивее.

Когда генерал отошел, Маздрина ослабила ремень и облегченно вздохнула.

— Так затянул, что дышать нечем, — под общий сдержанный смех проговорила она.

— Вот теперь ты знаешь, что такое петровская заправка, — пошутил кто-то.

Так с тех пор у нас и повелось туго перетянутую талию называть «петровской заправкой». И надо отдать должное генералу. Урок, преподанный им, пошел на пользу: девушки стали больше следить за своим внешним видом.

Не ограничившись внушением, Петров приказал составить заявку на обмундирование соответствующих размеров и приказал доложить ему, если она не будет удовлетворена.

— Но и от вас я потребую порядка, — предупредил он. — Учтите, дорога на фронт проходит рядом с вашим аэродромом, езжу я на передовые часто, и, если в следующий раз застану подобную «экзотику», разговор будет неприятным. Ну, а теперь докладывайте, как дела.

Серафима Амосова подробно доложила о нашей боевой работе, учебе, жизни. Командующий остался доволен и пожелал дальнейших успехов.