Небо цвета надежды

Когда такси остановилось, Тара распахнула дверцу, и за ней открылся мир, какого я никогда еще не видела. Тара сказала, что это Азиатская библиотека. Что такое библиотека, я не знала, но когда надо мною выросло огромное здание с лестницами, я поняла, что это храм, книжный храм с белыми стенами, необозримый в своем величии. Замерев у подножия лестницы, я оглядывала здание и думала: нет, должно быть, глаза меня обманывают! Тара взяла меня за руку и потянула к лестнице, а я, пораженная теплотой ее внезапного прикосновения, последовала за ней.

Воздух внутри оказался спертым, но мне было все равно. Пожилые люди вокруг читали газеты, а винтовая лестница вела наверх, к другим книгам. Разглядывая книги, я пыталась осознать всю значимость собранных в них сокровищ – знаний. Как мне хотелось прикоснуться к этим мыслям! Я открыла книгу и погладила пальцами буквы, удивляясь власти слов, заставивших людей выстроить ради них целый храм. Сагиб показывал Таре мраморные статуи и рассказывал о редких золотых монетах, принадлежавших императору Акбару, но слушала я невнимательно. В моем сердце пробудилось желание читать, совсем как в тот день, когда мы с аммой шли по деревне и она в первый раз показала мне деревенскую школу. Мне довелось прикоснуться к величию этого места, и я не могла поверить своему счастью.

Когда мы вышли из библиотеки, к входу подъехал автобус, из которого высыпали туристы с фотоаппаратами. Они принялись позировать на ступеньках, и Таре тоже захотелось сфотографироваться. Услышав ее просьбу, один из туристов предложил сагибу сфотографировать нас.

– А фотографии и негатив я вам пришлю, – пообещал он.

Тара встала перед входом в библиотеку и настояла на том, чтобы я сфотографировалась рядом с ней. На этом снимке мы стоим рядом, одной рукой Тара обнимает меня за плечи, а позади высятся восемь массивных колонн. Спустя некоторое время мы получили по почте конверт с двумя одинаковыми фотографиями и негативом. Одну из фотографий Тара отдала мне, и я спрятала ее в тайнике за кафельной плиткой на кухне.

В такси по пути домой сагиб спросил Тару:

– Ну что, хочешь побыстрее пойти в школу?

Она скорчила рожицу, пожала плечами и вдруг ни с того ни с сего показала на меня и выпалила:

– Папа, а она тоже пойдет в школу?

Я озадаченно уставилась на нее, а сагиб повернулся и посмотрел на меня.

– А сама-то что скажешь? Тебе ведь хочется учиться, верно?

Не успев до конца переварить эту идею, я увидела в глазах сагиба свое отражение – и у меня будто выросли крылья.

Глава 10

Тара

1988–1992

Помню, что в ту ночь родители поссорились – это была одна из их первых стычек. Я лежала в постели, прислушиваясь к голосам за стеной. Где-то вдалеке квакала лягушка, под окнами внизу проезжали машины, но я старалась разобрать, о чем говорят родители.

– За что ты так со мной? Предложить такому ребенку учиться – да как тебе в голову пришло? – всхлипывала ааи.

– Тсс, тихо, – сказал папа, – а то соседи тоже будут в курсе.

– Это потому что я не родила тебе сына, да?

– С тем, что сына у нас нет, это никак не связано. А вот право на образование, по-моему, имеет каждый. И если уж она тут живет, почему бы ей не разрешить учиться?

– Наше общество воспринимает все иначе. Она не наша дочь. Тогда почему мы должны платить за ее учебу? Что в ней такого особенного? Почему ты не отдашь ее в приют? Почему она живет с нами?

– Я… мне… мне кажется, мы ей нужны. Мы нужны ей, – повторил папа.

– Мы поселили у себя в доме ребенка из низшей касты – да ведь надо мной все подруги будут смеяться.

– Если им что-то непонятно, это их проблемы. Ты вышла за меня замуж, потому что мои идеи тебе нравились, помнишь? Или забыла? И кстати, мне кажется, ты ее чересчур загружаешь. Ты…

– Это мой отец – его проклятие. В тот день, когда я решила сбежать с тобой, я обрекла себя на погибель! Как же ты можешь?..

Дальше я не слушала. Их голоса впустили в мое сердце страх, а в горле рос горячий комок сомнений. Прежде я еще никогда не видела, чтобы родители ссорились, и я не могла понять, куда подевались папино спокойствие и сдержанность ааи.

Виноватой в случившемся я считала себя.

Я спросила про школу для Мукты неожиданно для себя самой. Вопрос мой был глупым, ведь никто из детей, которых папа приводил в наш дом, не ходил в школу, и задумайся я хоть на миг, то вспомнила бы об этом. Все они сидели дома и отрабатывали за постой. Но сказанного не воротишь.

Я вылезла из кровати и поплелась в гостиную, к окну, в надежде, что созерцание ясного лунного покоя умиротворит родителей. Не знаю зачем, но я подошла к входу в кладовку и замерла у порога, где раньше была дверь. Странная девочка смотрела в окно и вытирала слезы.

– Почему ты плачешь? – прошептала я через разделявший нас порог.