Нечаев: Созидатель разрушения

Многие рядовые революционеры были высоконравственными людьми и убежденными сторонниками идей, проповедуемых их лидерами. Они верили вождям, верили их теориям и, воодушевляемые утопическими идеями, слепо следовали за своими поводырями, не задумываясь, куда их ведут и каких можно ожидать последствий. Они позволили использовать себя, не осознавая, что их руками властолюбцы творят новый, еще худший произвол, не задумываясь о последствиях содеянного. Но были и такие, кто, вступив в противоправительственное сообщество и столкнувшись с применением недопустимых методов борьбы с существующим строем, ощутив сатанинское дыхание нечаевщины, разочаровывались в революционном движении и уходили из него навсегда.

Один из первых историков революционного движения в России А. Тун называл нечаевщину всего лишь эпизодом в русском освободительном движении.[8] Комментируя Туна, Л. Э. Шишко, отдавший сорок лет революционному движению, писал: «Оно (дело Нечаева. — Ф. Л.)

охарактеризовано очень правильно автором. Это действительно был лишь случайный эпизод в истории нашего революционного движения, вызванный необычайною энергиею одного человека. Само по себе движение еще не было тогда достаточно подготовлено; революционные элементы только еще накоплялись среди молодежи, и форма дальнейшей революционной борьбы еще не успела выясниться для них, когда появился на сцене необычайно сильный революционный темперамент, решивший создать заговор и сплотить людей чисто искусственными мерами».[9] Один из первых биографов основателя «Народной расправы» В. Ф. Цеховский писал в 1907 году: «С Г. Нечаев является уродом в семье русских революционеров. Последние могли увлекаться, могли погрешить, но всегда шли прямым путем с открытым забралом и, даже отваживаясь на террористические выступления, признавали их печальной необходимостью, как говорили народовольцы, — там, где отсутствие представительного органа правления создает неодолимые препятствия для мирной культурно-агитационной работы».

[10] Даже такой глубокий знаток революционного движения, как известный историк, публицист и революционер В. Я. Яковлев (Богучарский), утверждал, что «в истории русского освободительного движения нечаевщина была лишь эпизодом характера совершенно исключительного, и умозаключать что-либо по ней о самом движении было бы совершенно несправедливо».[11]

Многие, очень многие историки освободительного движения и его участники искренне верили, что нечаевщина завершилась арестом Нечаева. Они читали «Бесов», поругивали Достоевского и не понимали, что гений писал роман слезами и кровью, своей кровью, он жаждал искупить перед людьми свою вину в появлении Нечаева и нечаевщины, он вложил в роман свой опыт, себя и не ошибся в оценках и прогнозах, он желал предупредить о губительной опасности, поставить преграду нечаевщине, остановить ее продвижение. Но они не понимали, что нечаевшина сопутствует конспирации и заговору, нечаевщина и конспирация неразделимы, они всегда вместе. Может встретиться различная степень интенсивности проявления нечаевшины, зависящая от участников заговоров, конспиративных сообществ, их моральных качеств. Но без нечаевшины нет конспирации.

Нечаева осуждали все, кто поддерживал первые его шаги; осудили, но не смогли оградить себя от его влияния.[12] Ни одной революционной партии не удалось избежать нечаевщины. Большевики отнеслись к Нечаеву с сочувствием, они реализовали многие его идеи — законспирированность, железную дисциплину, обман во благо своекорыстных интересов, вероломство. Известный историк М. Я. Геллер пишет: «М. Н. Покровский, историк-марксист, высоко пенимый Лениным, признавал, что группа Нечаева содержала в зародыше черты будущей революционной организации, которая нашла свое высшее воплощение в большевистской партии: необходимость конспирации, элементы планирования и вооруженная сила, идея восстания как форма действия. Нечаев, подчеркивает М. Н. Покровский, первым развил «идею запланированной революции… высмеиваемой потом меньшевиками, но почти буквально осуществленной 25 октября 1917 г.». Историк-марксист целиком одобряет и методы предшественника — о попытке Нечаева выдать полиции своего политического противника Покровский добродушно замечает: «Любопытный эпизод фракционной борьбы того времени»».[13] С помощью полиции Нечаев карал молодых радикалов из других «фракций», не согласных с его идеями, и как карал!

Тайного или открытого интереса к нечаевщине не избежал ни один из лидеров революционных партий. В полном собрании сочинений В. И. Ленина отсутствует даже упоминание о Нечаеве. Не упоминается его имя ни в одном из сохранившихся документов ленинского архива. Однако в воспоминаниях В. Д. Бонч-Бруевича имеются следующие строки: