Нечестивые клятвы

Потом умер папа, и я молилась о его возвращении каждую ночь в течение года, лежа на своей узкой койке в Доме Милосердия. Я молилась о его возвращении, когда монахини наказывали нас за нечистые мысли холодным душем или многочасовым изучением Библии. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он никогда не вернется. Я не молилась с той ночи, когда поняла, что если кто-то и слушает, то Ему нет дела до сестер Берк.

Но сейчас я молилась перед человеком, который держал в своих окровавленных руках жизнь Люси и мою.

Мой новый Бог.

Он замер, казалось, очарованный моей концепцией. Я закрыла глаза, не в силах смотреть на него, когда он стоял надо мной с пистолетом в руке и решал наши судьбы.

Медленно он присел передо мной.

— Что бы ты сделала, чтобы спасти свою сестру?

— Все, что потребуется, — ответила я без колебаний.

Темные глаза Ренато долго смотрели на меня сверху вниз, прежде чем он снова заговорил.

— Боюсь, я не совсем верующий, мисс Берк. Это было уделом моей матери.

Его матери. Должно быть, это та красивая женщина с картины. Теперь, когда я знала об их родстве, я заметила сильное семейное сходство.

Выпрямившись, он возвышался надо мной, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Тогда я буду молиться тебе, — я стала умолять. — Вместо Бога я поклонюсь тебе… Приму твоё слово как Евангелие… Если ты подаришь нам шанс на жизнь. Пожалуйста… пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, все, что потребуется, прошу.

Ренато молчал. Я собралась с духом и подняла на него глаза. Он был так близко, что я могла видеть искрящиеся оттенки карего в его теплых глазах. На самом деле, эти глаза были слишком проникновенными и настоящими, чтобы принадлежать монстру. Это было так несправедливо. Его губы были слегка приподняты, как будто его позабавило то, что я падаю ниц и умоляю о пощаде. У меня не было гордости. У меня не было достоинства. Я даже не могла притворяться, что у меня что-то есть. Не было ничего, чего бы я не сделала ради нее

.

Это была моя правда, и я позволила ему увидеть ее. Что-то произошло между нами в тот момент. Что-то интимное, рожденное из темноты и отчаяния. Это была секунда, когда можно было измерить чью-то душу и узнать ее ценность. Это был самый интимный момент, который я когда-либо переживала с другим человеком, и он был ужасающим. Я не хотела видеть, что он прячет в темных глубинах своей черной души, но не могла отвести взгляд. Дрогнуть означало верную смерть.

Ренато сглотнул. Я внезапно поняла, что мой тщательный осмотр выбил его из колеи не меньше, чем меня — его. Возможно, я была не единственной, кто держал людей на расстоянии.

Его взгляд упал на мою цепочку со сверкающим кулоном.

— Святой Антоний. Покровитель заблудших.

Я не решалась заговорить, поэтому просто кивнула.

— Ты потерялась, bambina? — его голос звучал низко.

— Я всегда была потерянной, — призналась я, позволяя этому мужчине заглянуть внутрь меня, в самые глубокие, темные уголки моей души.

Он не спешил измерять мою ценность и решать мою судьбу. Я держала его взгляд и не смела моргнуть.

Наконец он вынес свой вердикт.

— Тогда, мисс Берк, мы заключаем сделку. Ты заставляешь свою сестру молчать, а взамен…

— Да?

— Ты сделаешь всё, что придется. Всё, что я захочу. — он протянул мне руку.

Сделка с дьяволом.

Я понятия не имела, о чем он попросит меня. Это могло быть незаконно и, вероятно, опасно. Это могло быть что угодно. Мне не стоило соглашаться на эту сделку. Возможно, я просто откладывала смерть на другой день.

Тем не менее, еще один день — это возможность прожить еще немного.

Я взяла его руку и пожала ее.

Глава 5

Ренато

Шарлотта медленно поднялась, ее рука была прохладной в моей. Он была такой тонкой, что я мог бы раздавить ее одним неверным движением, но она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Подобно заблудшему ягненку, думающему, что волк спасет его от фермера, она смотрела на меня так, словно мое милосердие могло спасти ее от злополучного крушения ее жизни.

Сегодня она присоединилась к эксклюзивному списку людей, которые обращались ко мне за милосердием, и вверили свою судьбу в мои руки, доверяя мне спасти их. На самом деле, она не просто попала в список. Она была этим списком. Ее красота отвлекала. Миниатюрная, с фигурой «песочные часы», гладкой бархатной кожей и глазами, как у лани. С густыми бровями и милыми губками бантиком, она словно сошла с картины восемнадцатого века. Она не пыталась выглядеть красивой, но, тем не менее, ей это удавалось. Я подозревал, что для нее было невозможно оставаться неприметной.