Нечестивые клятвы

Она кивнула, впившись зубами в нижнюю губу. Я вытер руки, а затем оказался на ней. Я не мог ждать ни секунды. Она замерла, когда я обхватил ладонями ее ноющие сиськи. Я позволил себе недолго поласкать их, приподнимая их вес, и проводя пальцами по огромным темным соскам.

Она прижалась ко мне, выгнув спину так, что ее задница уперлась в мой член, уже стоявший наготове с того момента, как она расхаживала по ванной.

— Это то, что тебе нужно?

Мои пальцы ухватились за ее соски и потянули, идеально имитируя движения, которые совершали близнецы во время кормления.

Шарлотта кивнула, еще немного наклоняясь над раковиной. На концах жестких бутонов появились белые бусинки.

— Они кажутся такими переполненными, как будто я вот-вот лопну. - она вздохнула, ее глаза закрылись, когда появилась первая струя молока. — Завтра мне нужно купить молокоотсос или что-то в этом роде. Может быть, поставить это молоко в морозилку. - пробормотала она, всегда организованная и думающая наперед.

Вторая грудь опустилась сразу же после первой. Она облегченно вздохнула. Мне была ненавистна мысль о ее боли или дискомфорте. Мой взгляд был прикован к ее полным сиськам, из которых текли струйки молока. По моим татуированным костяшкам пальцев бежали капли, ее кожа была влажной и блестела в свете ламп туалетного столика.

Черт, я был чертовски тверд. Я доил свою жену, ради ее же комфорта, и это сделало меня таким твердым, каким я никогда не был.

И похоже, что я был не единственным.

Я встретил взгляд Шарлотты в зеркале. Ее глаза были затуманены и потеряны от удовольствия. Я мял и ласкал ее свисающую грудь, получая от этого больше удовольствия, чем молока, поток которого постепенно убывал, а затем прекратился. В воздухе витал его сладкий запах. Я упирался своим твердым членом в ее попку, и она целенаправленно насаживалась на меня.

— Продолжай в том же духе, bambina, и тебя трахнут над этой раковиной, прямо здесь и сейчас. - предупредил я.

Она ухмыльнулась и задвигала бедрами напротив меня.

— Продолжать в каком духе?

Ее голос был полон расчетливой невинности.

Эта женщина была бесконечным очарованием.

Мне потребовалась секунда, чтобы расстегнуть ширинку и вытащить себя. Моя рука была мокрой от ее молока, и я провел ею вверх и вниз по всей длине своего члена, чтобы покрыть его и сделать скользким для нее, прежде чем прижался к ее входу. Ее трусики легко сдвинулись в сторону. Внутри было горячо и влажно. Я погрузился в нее, осыпая поцелуями ее плечи. Теперь я чувствовал, что действительно вернулся из своей поездки. Прямо здесь, погрузившись по самые яйца в любимую женщину, мою жену, я был дома.

— Если хочешь поиграть, bambina, просто попроси.

Я вбивался в нее, ухватившись руками за попку, чтобы удержать её на месте.

Она оперлась руками о стойку, чтобы насаживаться на меня в ответ.

Я трахал ее жестко, пока она не выдохнула мое имя. Прежде чем она кончила, я притянул ее спиной к себе, ее бедра выгнулись дугой, и схватил за горло. Другая моя рука, все еще липкая и мокрая от молока, скользнула в ее сладкий рот, заткнув его так, как ей это нравилось. Я просунул туда все четыре пальца и сжал ее челюсть, точно так же, как в ту ночь в Ла Леоноре, когда впервые обнаружил, что в моей хорошей маленькой медсестре есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Она захныкала, ее киска становилась только влажнее от моего контроля над ее ртом. Ее язык ласкал мои пальцы, а пульс дико трепетал под моей ладонью, пока она поднималась все выше и выше.

Она взорвалась вокруг меня, безжалостно сжимая мой вбивающийся член и почти удерживая меня на месте. Ее сокращающиеся мышцы доили меня, вытягивая сперму из моих яиц с неудержимой интенсивностью. Я глубоко погрузился в последний раз и сильно кончил.

Позже, когда мое сердце перестало бешено колотиться, и мой член выскользнул из ее тугого канала, я просто держал ее в своих объятиях, наблюдая за ее отражением. Я наслаждался тем, что ее прежнее недовольство исчезло, а потрясающие черты лица стали мягкими и спокойными. Моя рука все еще была на ее шее, как ей это нравилось, и теперь запуталась в медальоне, который она до сих пор носила. Святой Антоний. Покровитель потерянных вещей и людей.

— Я думала о том, чтобы заменить этот медальон. - пробормотала Шарлотта, глядя на меня в зеркало.

— Это хорошая идея. В конце концов, ты больше не потеряна, bambina, и никогда не будешь.

Она улыбнулась мне, и луч чистого солнечного света озарил мое недостойное лицо. В конечном счета, она стала божеством, которому я буду служить до последнего вздоха. Моя надежда и спасение. Моя высшая сила. Счастьем для меня был и всегда будет вид ее улыбки.

— Потому что ты нашел меня и сохранил. - закончила она за меня. Моя ритуальная молитва моей богине. — Пока смерть не разлучит нас, - тихо прошептала она.

Я улыбнулся, прижимаясь губами к ее коже, и запечатлевая сладкий поцелуй на ее нежном лбу.

— Даже не тогда, если у меня есть право голоса. Я же сказал, что оставлю тебя у себя, а я всегда держу свое слово.

¹ capo dei capi (пер. с итал.) - босс всех боссов