Нечестивый Консульт

Он скитался меж ними, поражённый ужасом, быстро отчаявшись обнаружить тут хоть кого-то или что-то. Знамёна с Кругораспятиями, как и прежде, висели повсюду, но приобрели такой странный цвет и так сильно истрепались, что казались символами какого-то ущербного бога. Сорвилу пришло в голову, что творящееся на равнинах безумие вполне могло оказаться фатальным, что дьявольская одержимость, овладевшая людьми Кругораспятия, может теперь и вовсе не оставить их…

Возможно, он ныне свидетельствует позорный конец Великой Ордалии. Возможно, Воинство Воинств так и умрёт, осознав, что всё это время оно же само и было собственным заклятым врагом.

Первая услышанная им строфа показалась ему обычной шалостью ветра, завыванием воздуха, проносящегося сквозь разруху и тлен. Однако, стоило ему сделать лишь несколько шагов в направлении, откуда доносился звук, как его истинный источник сделался очевидным. То были люди, творящие совместную молитву.

Возлюбленный Бог Богов,Ступающий среди нас,Неисчислимы твои священные имена…

Король Сакарпа миновал три стоявших один за другим шатра – покосившиеся и покрытые печально провисшей, давно выцветшей тканью, и увидел небольшой холм, напоминающий торчащий вверх и словно бы поросший щетиной подбородок, ибо всё вокруг него было уставлено множеством импровизированных укрытий. Коленопреклоненные люди заполняли его склоны, все как один обратившие свои лица к вершине, где стоял ведший молитву, но при этом выглядящий, будто какой-то дикарь, Судья – один из немногих выживших, как он выяснил позже, почерневшее лицо которого обращено было вверх, а руки словно бы пытались вцепиться в безучастные небеса.

Молитвенное собрание отказавшихся от пищи.

Молитва завершилась, и все они молча склонили головы, Сорвилу же внезапно стало стыдно, что он один из всех присутствующих стоит на ногах, оставаясь столь безучастным и столь… заметным. Несмотря на их растрёпанный и бесноватый облик он знал этих некогда прославленных воинов Трёх Морей. Он по-прежнему способен был отличить айнонцев от конрийцев, а шайгекцев от энатпанейцев. Он различал даже агмундрменов и куригалдеров – столь обширны были его знакомства. Ему известны были названия их столиц, имена их королей и героев…

– Верни его нам! – внезапно завыл, взывая к небесам, безвестный Судья. Страстный пыл искажал его голос так же сильно, как и лицо. – Умоляю тебя, Бог Богов, ниспошли нам нашего Короля Королей.

И вдруг все они, обратив лица к пустому небу, возопили и горестно запричитали, жалуясь, проклиная, моля, а более всего прочего упрашивая…

Умоляя вернуть им Анасуримбора Келлхуса.

Демона.

– Лошадиный Король! – раздался вдруг громкий возглас, в котором звучала такая недоверчивость, что всё собрание до последнего человека погрузилось в молчание. И Сорвилу почудилось, что он увидел его ещё до того, как взгляд сумел выхватить его из сумятицы всех этих почерневших от солнца лиц… лицо друга…

Его единственного друга!

Цоронга стоял там, измождённый и изумлённый.

Они обнялись, а затем, не стыдясь, зарыдали друг у друга в объятиях.

* * *

На Поле Ужаса обрушилась ночь.

Цоронга более не разбивал свой шатёр целиком, но обитал в пределах того пространства, которое мог обеспечить единственный воткнутый в землю шест. Весь простор и даже пышность его обиталища канули в небытие, сменившись куском обычной холстины. Он потерял всю свою свиту до последнего человека.

– Они не вернулись из Даглиаш, – сказал наследный принц Зеума, избегая встречаться с ним взглядом. – Ожог поглотил их. После того, как ты оставил Ордалию, Кайютас держал меня при себе как посыльного, так что…

Сорвил смотрел на него, подобно человеку, вдруг понявшему, что он только что оглох. Ожог?

– Цоронга… что вообще тут произошло, пока меня не было, брат?

Колебания. Взгляд неуверенный, блуждающий где-то понизу.

– Случилось такое… я видел такие вещи, Сорви… – человек почему-то низко склонил голову, – и делал…

– Какие вещи?

Цоронга несколько биений сердца неотрывно смотрел на собственные большие пальцы.

– Ты стал совсем взрослым, – наконец сказал он, озорно глянув на Сорвила. – Выглядишь прямо как нукбару. Теперь у тебя в глазах кремень.

Сорвил вернул на место отвисшую челюсть.

– Как ты справляешься, брат?

Взгляд Цоронги был полон такого затравленного недоумения, что Сорвилу, человеку, ничего не знающему о случившемся, это даже показалось забавным.

– Голодаю, как и все… – пробормотал он. Во взгляде его мелькнуло нечто убийственное. – Сильно.

Сорвил внимательно всмотрелся в него.

– Ты голодаешь, ибо у тебя недостаточно пищи, что тут такого?

– Скажи это своей несчастной кляче! Я ведь не обещал сберечь её, не так ли?

Сорвил смешался.

– Я говорил о шранках. – Странная гримаса, сопровождаемая хрипящим стоном. – Как ты думаешь, чем мы ещё питались всё это время?

– Тощие насыщают лишь тело и только распаляют… аппетит…