Нечестивый (СИ)

— Шалавы мелкие, — сплюнула она, комком зеленой слизи, — чтоб вы от СПИДа умерли.

— Пошла нахуй, баба Таня, — ответила ей Лариса и приложила ключи к домофону.

Бабка что-то визжала из окна, поливая нас потоком брани. В дворе сработала автомобильная, не выдержав напора ругательств.

Мы поднялись на пятый этаж и Лариса открыла дверь, пропуская меня вперед. Квартира выглядела обычно — ковры, серые обои, недорогая мебель, но и Лариса сначала показалась серой мышкой.

— Кидай обувь, пошли торт хавать, — объявила Лариса.

Она поставила чайник, а я уселась в большое, желтое кресло. Оно выглядело неуместно на кухне, но оказалось очень удобное.

Лариса достала из холодильника половину кремового торта, увенчанного сиротливо лежащей клубничкой.

Глава чистильщика — Одержимость

Она выпорхнула из кухни и вскоре вернулась, переодевшись в короткую маечку до пупка и джинсовые шортики. Грудь у нее была красивая, высокая, приятно покачивалась при каждом движении.

Лариса посмотрела на меня и нарочито медленно наклонилась над столом, чтобы я успела заметить отсутствие лифчика.

Мне казалось, что она все же решила пофлиртовать. Но заметив безразличный взгляд, Лариса надула губы и громко застучала кружками.

— Встречайся со мной, — внезапно попросила она, — мне кажется, что я умру без тебя. Как только увидела, то поняла, что хочу, чтобы ты была только моей.

Лариса повернулась и быстро подойдя ко мне, прильнула все телом. Я почувствовала затвердевшие соски под ее майкой. Она хаотично целовала мое лицо, ее руки скользили по ногам и животу.

— Ты только моя, — шептала она, — никому не отдам. Только моя, прикончу любого, всех убью, разорву, сожру их кишки.

Лариса затряслась и резко дернувшись назад, упала на пол. Тело забилось в судорогах, а на губах выступила пена. Я только встала, как она изогнулась дугой над полом и упала обратно.

Похоже, что она страдает эпилепсией, но что могло послужить триггером приступа? Да и последняя фраза про пожирание кишок не вписывалась в любовное признание, даже такое пылкое.

Я осторожно склонилась над ней. Дыхание ровное, лицо немного покраснело. Вокруг глаз расползлись странно посиневшие сосудики.

Я сдвинула веки и отпрянула назад. Все пространство глаза было залито чернотой, будто краской. Не было видно даже радужки. Есть татуировки на глазах, но выглядят они по-другому, да и для болезни слишком странно.

Лариса внезапно поднялась и сидя на полу, удивленно уставилась на меня.

— Что я делаю на полу? — спросила она, не понимая, что происходит, — в обморок снова упала?

— И часто это у тебя? — спросила я, помогая ей подняться.

Она прислонилась к стене и вытерла вспотевший лоб. Выглядела Лариса не очень, но ее кожа порозовела и глаза совсем чистые.

— Да нет, неделю как началось, — сказала Лариса, — соседа моего Серова вообще в больничку положили, тоже в обморок упал.

Меня словно обухом ударили, Лариса была соседкой Серова. В судьбу я не верила, но совпадение слишком странное.

— А что именно с ним случилось? — сглотнув, спросила я.

— Да без понятия, одни слухи, его мамаша нелюдимая, ни с кем не общается, — ответила Лариса, — видели, как скорая его увозила. Он кстати, наш одноклассник.

— А что за парень вообще? — спросила я невзначай.

— Да хер его знает, — сказала Лариса, — ни с кем не общается в классе, задрот, одним словом. Так, пора чай пить.

Торт оказался суховатым, но с чаем вполне съедобным. Я взяла совсем небольшой кусочек. Если съем больше, то немедленно тошнить начнет, такая семейная особенность.

— На диете сидишь? — спросила Лариса, — фигура у тебя ничего.

Я кивнула и отхлебнула чай. Соседство Серова, странное поведения даже для немного поехавшей Ларисы, чернота в глазах — все это детали одной мозаики. Правда непонятно, как ее сложить.

Пока стоит сохранять дружелюбные отношение с Ларисой. Ее соседство с Серовым создает дополнительные возможности для пересечения.

— Я вся мокрая, — как бы случайно сообщила Лариса, — пойду переодену белье.

Это было так не к месту, что я не нашла что ответить. Лариса довольная произведенным эффектом, ускакала в комнату. Я открыла стеклянную дверь и вышла на балкон. На бельевом шнурке одиноко висела ярко-желтая пижаму с ушками. У Ларисы вроде была тридцать девятая квартира, у Серова сороковая, значит он на этаж выше.

В кармане завибрировал телефон. Звонил незнакомый номер, но я подняла трубку.

— Это Мария, — прозвучало в динамике, — что там у тебя?

— Я в гостях у одноклассницы, нахожусь сразу под квартирой Серова, — ответила я, посматривая на кухню, — с ней явно что-то не так, странные разговоры, внезапный припадок и полностью черные глаза, никогда такого не видела.

— Она пыталась напасть на тебя? — спросила Мария.

— Нет, скорее домогалась, — произнесла я, приглушив голос, — но ведет себя так, будто не помнит этого.

— Похоже, что началось, — сказала Мария задумчиво, — следи за ней повнимательней, остальное на твое усмотрение.

— Поняла, — ответила я и закончила разговор.

Лариса присоединилась ко мне и тоже закурила. Она одела еще более короткие шорты и розовую маечку.