Нечестивый (СИ)

— Так вот, — продолжил Мефодий, — я иду, блох ловлю, что из тряпья прыгают, а запах все равно не чувствую. Занес в кочегарку, закинул и смотрю, что дальше будет, в одно мгновение шмотки сгорели, тогда и почувствовал запах, будто на чердак старый залазишь, и пылью несет, и затхлостью, ветошью и бумагой истлевшей. Проходит неделя и заметили мы, что мальчик исчез, утром проснулись, а койка пустая, даже застелена и вещи, что выдали стопочкой сложены. Рассказали надзирателя, он нас к черту послал и первого попавшегося схватил, да ремнем исполосовал всего.

Мефодий замолчал и отставил кружку.

— Ну а потом, что было? — спросила заинтригованная Лариса.

— Да ровным счетом, что и здесь, — ответил Мефодий, — всю ночь гоняла нас тварь, наутро только я и одна девочка остались, сам не пойму, как она выжила. Тогда дети совсем другие были, палец высунешь, а они тебе руку по локоть оттяпают, но она хиленькая была. Да и рука у нее правая иссохла вся, почти не двигалась.

Я почувствовала, как напряглась Лариса и подалась вперед.

— Прасковья? — спросила она севшим голосом, — ее так звали?

— Вот оно как получается, — после долгой паузы сказал Мефодий, — твоя родственница?

— Бабушка по отцовской линии, — ответила Лариса, — значит это что-то вроде родового проклятия?

— Не существует никаких проклятий, — засмеялся Мефодий, — по крайней мере, я ничего такого не встречал, а я много чего видел. Скорее всего, он просто наблюдал за твоей бабушкой, а потом и тебя приметил. Думаю, что мальчик, который подсовывает книгу, это просто муляжа, который он протаскивает на нашу сторону.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросила Алиса, — он же снова вернется? Когда мы с Есеней поженимся, оно пристанет и к нашим детям?

Мы с Мефодием озадаченно переглянулись, похоже, что кто-то совсем не разбирается в биологии.

— Алиса, ты же сейчас пошутила? — спросил Мефодий, — вы же обе девочки или я чего-то не знаю?

— Ну и что? — ответила Алиса, — я считаю, что для настоящей любви нет помех.

— Ладно, хватит болтать всякую чушь, — прервала я ее, — лучше скажите, куда делись тела?

— Мы вынесли их во двор, сложили и накинули сверху брезент, — спокойно сказал Мефодий.

— Значит, у нас на лужайке сложена куча детских трупов и одна старуха? — переспросила я.

— Старую каргу мы не нашли, — ответил Мефодий, — точнее нашли часть руки, три пальца с вульгарным красным маникюром, но где остальное, ума не приложу.

— А что такое вульгарный? — спросила Алиса, совсем плотно прижимаясь ко мне своей грудью и дыша в ухо.

— Вас совсем в школах не учат? — вымученно спросил Мефодий, — Допустим, твои красные стринги это очень вульгарно, как и маникюр старухи.

— Ах ты, мелкий извращенец, — притворно обиделась Лариса, — я же сказал не подглядывать.

Я молча отхлебнула кофе, горький и совсем без сахара. Похоже, за то время, пока я была без сознания, эти двое успели здорово спеться. Хотя, мне даже начали нравиться их дурачества.

— Блин, мой телефон остался к комнате, Алис можешь принести? — попросила я.

— Конечно, могу — ответила Лариса и дунула мне в ухо.

Она отклеилась от меня и вышла из кухни. Мефодий сделал вид, что я его абсолютно не интересую и пристально изучал кружку.

— Нечистый, ты же знаешь, что я должна убить тебя, — напрямую сказала я, — но я не такая, как остальные, уходи прямо сейчас.

— А с чего ты решила, что можешь мне приказывать? — сказал он, отставив чашку в сторону и уставившись на меня своими пустыми глазами, — я легко могу оторвать тебе голову и запихать ее в твою подружку. Хотя и не стану, Алиса мне нравится.

Я взяла кружку и покачала в руках, еще довольно горячий, если плеснуть в лицо и толкнуть в нечистого стол, получу преимущество. Но едва я снова взглянула на Мефодия, желание драться сразу пропало. Никогда не думал, что детское лицо может выражать такую концентрацию презрению и жалости.

— Как же вы меня раздражаете, племя инцестных калек, — выплюнул он, — ты хоть понимаешь, почему хочешь меня убить? Или муштра и дрессировка подчистую заменила твой мозг опилками?

— Вы это зло, которое портит наш мир, — выдавила я заученную фразу, — едите младенцев, разносите чуму, убиваете невиновных.

Лицо Мефодия на секунду застыло и он согнулся пополам в приступе хохота.

Я начинала чувствовать раздражение, ничего смешного я не сказала. Отец лично показывал мне фотографии растерзанных тел и замученных пытками Нечистых людей.

— Ты мне конечно не поверишь, но никто из Нечистых не ест младенцев, мы просто… — на мгновение он запнулся и замолк, но все же продолжил, — просто побочный продукт, химера реальности и тьмы. И разве не ты покрошила невинных ангелочков ночью?

— Я убила двух злобных тварей, а не детей, — парировала я.

— Ну конечно, — издевательски усмехнулся Мефодий, — а кто притащил сюда эту тварь? Все эти жертвы на твоей совести Есеня. Их искривленные от боли лица, будут сниться ночами именно тебе.

— Не будут, — ответила я, залпом допивая кофе, — никогда не любила детей.