Нечисть, нежить, нелюдь

Я только открыла рот, чтобы сказать, что этому и людям не мешало бы поучиться, как седовласый добавил:

— Прошлой ночью самец пробрался на городские стены и отправил к Рэгу шестерых моих людей. Эриш, Тиш, Грес и Орир — все, что осталось от моего десятка, который дежурил ночью на стене.

— И ведь главное, непонятно, как в город пробрались? — буркнул молчавший до этого воин с луком в руках. — Ворота заложены, калитка под амулетами, даже лаз контрабандистов перекрыли, а этот все равно прошел, словно призрак.

— От притворы нет затвора, — вздохнул седой. — Они знают все ходы и выходы, носом чуют, если есть хотя бы одна щель, через которую дует ветер… Всю ночь шли по его следам, хорошо он на другую самку отвлекся — притормозил, удалось врасплох застать, а иначе так просто не дался бы.

— Зато мы отомстили. — К вящему восторгу Кули солдат тряхнул окровавленным мешком.

Оле тихо забормотала слова молитвы.

— Это очень утешит родных, — прошептала я, но они не услышали.

Шедший первым Вит остановился и указал рукой куда-то в темную ночь. Десятник выдохнул и устало проговорил:

— Полесец. Почитай добрались.

Деревья расступились, и мы увидели далекие огни факелов на стенах крепости.

Я поежилась, в голове почему-то то и дело звучала фраза чернокнижника: «Признаю ту, что зовется Айкой Озерной, членом моей семьи… Признаю ту, что зовется Айкой Озерной, членом моей семьи…» В лесах эти слова означали для меня продолжение жизни. А что они будут означать там?

Михей спал в возке, не подозревая о переменах. Мира вертела головой. Кули подпрыгивал на месте от нетерпения, Оле все еще молилась. Риону было все равно.

Багряный лес кончился.

Глава 9

ПОЛЕСЕЦ, ЕГО ЛЮДИ И НЕЛЮДИ

Как говорил забредший однажды в избушку бабки Симы старый солдат, если ты видел один пограничный городок, ты видел их все. Я не видела ни одного, оттого и вертела головой, словно вылетевшая на охоту сова. Оле от меня не отставала, а уж Кули, тот едва не пищал от восторга.

Первое, что бросилось в глаза, — это черные и какие-то подкопченные стены, в некоторых местах испещренные бороздами, словно их царапала гигантская мышь. Или дракон.

— Это тарийские недоумки то и дело пробуют нас на свой железный зуб, — пошутил лучник. — Но пока удается их обламывать.

— Так скоро совсем без зубов останутся, — хохотнул другой.

— А ну, тихо, — скомандовал десятник и, повернувшись к Виту, добавил: — На зверушку свою поводок накиньте, а то, не ровен час, кто-то из осерчавших на ее породу удумает чего неправильное.

Чернокнижник вздохнул, словно его вынуждали делать что-то тяжелое и, не глядя ни на кого, попросил:

— Айка.

— Что? — Я по примеру сонного Михея похлопала глазами: — Господин кудесник ко мне обращается?

— Айка, — на этот раз в голосе послышался укор.

— Нет, точно ко мне, — продолжала юродствовать я. Послышался звук вынимаемого из ножен меча. Плохо, очень плохо. К чему выяснять, какая муха укусила Вита? Но остановиться я уже не могла, даже учитывая, что мне снова могли приставить железо к горлу… Буду вести себя как бессловесная зверушка, зверушкой и останусь. Два дня он так старательно не смотрел в мою сторону, а теперь по просьбе какого-то вояки…

— Айка, пожалуйста, — устало добавил Вит.

Солдат выругался и пробормотал что-то вроде того, что неумно обращаться к зверю с вежливыми словами, если достаточно рогатины. Я фыркнула. Вит развернулся и впервые за несколько дней посмотрел мне в глаза. По-настоящему посмотрел, а не украдкой, не вынужденно, а совсем как раньше, только… Только то, что было в глазах, заставило меня торопливо достать камешек амулета. Злость, горечь, бесконечная усталость и обреченность смотрели на меня из его темных как ночь глаз. Словно он уже проиграл главный бой и осталось только с достоинством сдаться. Или умереть.

Звякнула цепочка, капелька медальона заняла привычное место. Один из солдат охнул и стал торопливо молиться Рэгу.

— Вот тварь, — крякнул десятник. — Все у вас, у кудесников, не как у людей.

С этим жизнерадостным напутствием мы въехали в город.

Что мне больше всего запомнилось в Полесце? Узкие бойницы и скрип отпираемых ворот, хриплые команды и настороженность, готовность в любой момент дать бой. Запомнилось неистовое желание развернуться, вскочить в седло и дать деру. Оно походило на то чувство, что я испытывала, когда в наш мир прорывался дасу, и вместе с тем было абсолютно другим. Черные стены, танцующий свет факелов, ночь и с лязгом закрывшиеся за спиной ворота. Меня не оставляло ощущение, что я добровольно шагнула в каменную мышеловку.

— Целителя позовите, с нами раненый.

— Котелок ставьте, Рэйвен вернулся!

— И куда их девать-то? Мало нам своих баб в гарнизоне? Что? Так я и говорю, мало их…

— Господин кудесник, пожалуйте, вам комнаты «У пьяного корчмаря» готовят, вы уж не обессудьте подождать.

— Ну куда ты, куда лошадей тащишь, а обтереть…

— Раненому помогите, а то еще угробится.