Недобрые Самаритяне

Рабство [и рабовладение] периода до Гражданской войны не было той проблемой, которая вызвала раскол в американской политике, вопреки тому, что в это верит большинство из нас сегодня. Аболиционисты [

сторонники отмены рабства] обладали сильным влиянием в некоторых Северных штатах, особенно в Массачусетсе, но господствовавшие взгляды на Севере не были аболиционистскими. Многие из тех, кто был против рабства, считали чёрных расово ущербными, и в силу этого были против того, чтобы давать им полные права гражданства, включая право голосовать. Многие считали предложение радикалов о немедленной отмене рабства исключительно нереалистичным. И сам Великий Освободитель разделял эти взгляды. В ответ на газетную передовицу, призывавшую к немедленному освобождению рабов, Линкольн писал: «Если бы я мог спасти Союз, не освобождая рабов, я бы пошёл на это; и если бы я мог спасти Союз, освободив всех рабов, я бы пошёл на это; и если бы я мог спасти Союз, освободив некоторых рабов, а других[79] – нет, я бы пошёл и на это тоже». Историки сходятся во мнении, что отмена им рабства в 1862 году была более стратегическим ходом [вообще-то, тактическим

], с целью выиграть войну, нежели актом внутреннего убеждения. В разжигании войны, противоречия относительно торговой политики сыграли не меньшую, а возможно и большую чем рабство, роль.

Во время избирательной кампании 1860 года в некоторых протекционистских штатах Республиканцы ругали Демократов, называя их: «Южной-Британской-Антитарифной-Разъединяющей партией» (курсив автора), обыгрывая идею Клэя об Американской системе, которая подразумевала, что свободная торговля была в британских, а не американских интересах.

[80] И всё равно, во время избирательной кампании Линкольн старался помалкивать насчёт тарифной проблемы, не только, чтобы избежать нападок Демократов, но также чтобы сохранить хрупкое единство в своей новообразованной партии, поскольку в ней тоже были свободнорыночники (в основном из числа бывших Демократов, выступавших против рабства).

Но как только его избрали, Линкольн поднял тарифы на промышленную продукцию до высочайшей отметки за всю американскую историю.[81] И расходы на Гражданскую войну выступили в роли предлога [этому повышению

], подобно тому, как первое существенное повышение американских тарифов случилось во время Англо-Американской войны (1812-1816 гг.). Однако, после войны тарифы остались на военном уровне или даже выше. Ставка тарифа на промышленную продукцию оставалась на уровне 40-50% до начала Первой мировой войны, и являлась самой высокой в мире.[82]

В 1913 году, после победы на выборах Демократов, был принят «Тарифный закон Ундервуда» («Underwood Tariff bill»), снижавший среднюю ставку тарифа на промышленную продукцию с 44% до 25%.[83] Но вскоре их снова подняли благодаря американскому участию в Первой мировой войне. После возвращения ко власти Республиканцев в 1921 году, тарифы опять пошли вверх, хотя они так и не вернулись к вершинам периода 1861-1913 гг. К 1925 году средний тариф на промышленную продукцию поднялся к отметке 37%. За разразившейся Великой Депрессией последовал тариф Смута-Хоули (Smooth-Hawley tariff) 1930 года, который поднял их ставку ещё выше.

На пару с повсеместно разрекламированной мудростью движения против «Кукурузных законов», глупость тарифов Смута-Хоули стала важнейшей небылицей в мифологии свободной торговли. Джагдиш Бхагавати назвал её «наиболее показательным и драматическим актом антиторгового недомыслия».[84] Но такая оценка вводит в заблуждение. Может тариф Смута-Хоули и спровоцировал международную тарифную войну, из-за неудачно выбранного момента, и особенно, учитывая, что после Первой мировой войны США стали крупнейшим в мире кредитором. Но он никоим образом не является радикальным отклонением от традиционной американской позиции в торговой политике, как нам это изображают экономисты свободной торговли. После принятия закона средний тариф на промышленную продукцию вырос до 48%. Повышение с 37% (1925 г.) до 48% (1930 г.) не очень-то мало, но и тектоническим сдвигом его не назовёшь. Более того, цифра 48%, установленная этим законом, спокойно укладывается в диапазон ставок, которые преобладали в США со времён Гражданской войны, хотя и в верхнюю часть этого диапазона.