Недостойная

– Я уже в курсе, – кивнул Дайд. – Короче говоря, слишком хлопотно было убирать девочку именно сейчас. Поэтому вы теперь тоже вне подозрений.

– Я польщен.

– А теперь слушайте, что вы должны сделать…

Про елку Берт вспомнил, когда уже подъезжал к дому. Выбежал на секунду к праздничным палаткам, нашел небольшую, купил и ее, и целый пакет ароматных пряников, а после поспешил к Эн.

Она встретила его широкой улыбкой и вопросом:

– Как все прошло?

– Неплохо, – кивнул Арманиус, думая: это если не считать того, что он теперь будет в смертельной опасности. Хотя Дайд обещал, что все держит под контролем, а дознаватель был человеком, которому хотелось верить. – Сейчас найдем игрушки и будем елку наряжать. Думаю, в библиотеке.

– Это твоя любимая комната? – спросила Эн с интересом и погладила нежно-розового Эклера, которого держала на руках.

– Верно, – кивнул Берт и, подумав, уточнил: – Откуда ты знаешь?

Эн пожала плечами.

– Это очевидно. Столовая же есть на первом этаже, а едим мы в библиотеке.

Да, несмотря на потерю памяти, Эн по-прежнему умела делать выводы.

Арманиус не ел в столовой с тех пор, как умерла мама. Эта комната была для него полна призраков. Он прекрасно помнил, кто и на каком стуле сидел, слышал веселый смех Агаты, строгий голос отца и громкий, бесшабашный – брата. Находясь там, он всегда ощущал привкус пепла во рту.

От Вестона – так звали его брата – и Агаты только пепел и остался…

– Берт?..

– Да. – Он моргнул, приходя в себя. Хватит, бессмысленно рассуждать – никого из них не удастся вернуть. – Пряник хочешь?

– Хочу!

Из всех дней, которые помнила Эн – правда, их было совсем немного, – этот оказался самым лучшим. Сначала они с Бертом нарядили елку, смеясь, что делают это наверняка последними в Альганне.

– И это моя первая елка! – сказала Эн весело. – Так что у нас с тобой целых два рекорда сегодня!

Потом она показывала, чему научилась по азбуке, пока его не было, и Берт решил немного продолжить обучение – стал учить ее писать и радовался, словно ребенок, когда оказалось, что она схватывает все на лету.

Эн нравилось учиться. Пожалуй, больше всего остального. Она так увлеклась азбукой и прописями, что не сразу поняла, насколько проголодалась.

– А в школу мне можно? – спросила, с интересом наблюдая за тем, как Берт распаковывает присланный из ресторана обед. – Писать-читать я и сама научусь, но мне же, наверное, нужно и начальное образование?

– Обязательно. – Берт кивнул. – Но сейчас середина учебного года, поэтому пока занимайся сама, а летом, если… если память не вернется, запишем тебя в экстернат.

Эн закусила губу. Если память не вернется…

– Ты веришь, что она может вернуться? Айл Пирс, невролог, который смотрел меня, сказал, что официальная медицина бессильна…

– Официальная – да. Но есть ведь и неофициальная. Брайон взял это на себя, сказал, что через пару дней найдет нам с тобой какого-нибудь шамана.

– Шамана?

– Да, так называют этих… лекарей без дипломов. Может, если официальная медицина бессильна, удастся сдвинуть дело с мертвой точки с их помощью. По крайней мере, стоит попытаться.

– Знаешь, – Эн задумчиво почесала нос, а потом решительно вскинула голову, – я уверена, что проживу и без своих воспоминаний. Конечно, это обидно, но все самое важное мне и так расскажут. Выучусь, найду работу… Все будет хорошо, Берт!

Он смотрел на нее как-то странно – то ли с гордостью, то ли с жалостью.

– Я знаю, что ты все преодолеешь, Энни. Но это не значит, что мы не должны бороться за твою память. Пока есть надежда – будем бороться.

Голос Берта был твердым и решительным, и Эн подумала, что на данном этапе ее память, наверное, для него значит намного больше, чем для нее. Интересно: почему?

Арманиус весь день провел с Эн, обучая ее чему-то новому и поражаясь, насколько она талантливая ученица. Он ведь никогда не преподавал у нее и не знал, что она способна так впитывать в себя новое, так внимательно слушать, так стараться. Предполагал, конечно, иначе Эн не достигла бы таких успехов, но одно дело – предполагать, а другое – видеть своими глазами.

А поздно вечером, когда они наконец встали с дивана в библиотеке после долгих занятий, она вдруг спросила:

– А я могу тоже сделать тебе подарок на праздник?

Берт удивился – откуда может взяться подарок у человека, который весь день торчал дома?! – но кивнул. Интересно было очень.

А Эн, получив согласие, покраснела и, рвано выдохнув, сделала быстрый шаг навстречу Арманиусу и молниеносно поцеловала его в щеку.

– Вот! – пискнула она, отпрыгнув сразу на полметра в сторону, как будто он мог ее покусать, и продолжила дрожащим голосом: – С Новым годом!

– Ага… да, – пробормотал Берт, ощущая себя полным идиотом. Эн еще раз что-то пискнула, а потом шмыгнула за дверь и помчалась по коридору к своей спальне, топая как слон даже несмотря на мягкие тапочки.

Чуть позже, секунд через двадцать, Арманиус улыбнулся, чувствуя в груди нежность и мягкое тепло и одновременно ненавидя себя за это ощущение. Эн не поцеловала бы его, если бы не потеряла память. И осознание этого убивало все теплые чувства на корню.