Недури

– То есть, всё прям, как в фильмах? Мол «незаконченное дело» и так далее, да? – моя интонация была довольно весёлой, что выдавало мой появившийся энтузиазм – И пока вы, они, пока я, не поймём, что это за дело, мы не отправимся в мир иной, так?

Мэр, вздохнув, снова кивнул.

Меня было не остановить:

– А какое у вас дело, вы уже поняли?

– Закончить строительство детского сада на Лесной улице.

Я был поражён. Сколько лет прошло с его убийства, а он до сих пор болеет за город?

– И всё? – я сразу осознал, что мой вопрос звучит до тупого невежливым.

Мэр повернулся ко мне, слегка улыбнувшись. Улыбка его не была саркастичной, как у шутника Коли, или виноватой, как у Толика. Она даже не напоминала мою улыбку, почти всегда неловкую, вымученную. У него губы сложились в каком-то спокойном и «тёплом» выражении.

– И всё.

Я почувствовал, как мне стало крайне неловко. Его зелёные глаза по-доброму наблюдали за моей реакцией. Он в очередной раз похлопал меня по плечу:

– Не тушуйся. Тебе надо выйти, я помогу.

Мои уши чуть не свернулись в трубочку от счастья:

– Поможете? Вы? Мне? – ещё вопросы будут, Эд? Что-нибудь ещё? Ну же, не стесняйся.

Мэр разразился смехом, я улыбнулся происходящему. С ним было спокойно, я будто бы разговаривал с отцом.

В миг сердце пробила стрела из накатывающей боли. Выражение моего лица изменилось, мрачнее меня были только тучи на небе. Вспоминать родителей было тяжко.

– Что это за список, который ведёт Юля? – не хотелось заострять внимание на том, чего я изменить был не в силах, поэтому, спохватившись, и перевёл тему. Справедливости ради, мы быстро нашли с секретаршей общий язык. Её розовый блокнот однажды остался бесхозным возле дуба, и я смело защищал его от нападок Ангелинки, которая то и дело стремилась в него заглянуть.

Мэр резко изменился в лице и отвернулся обратно к пруду, к уткам, что так спокойно проплывали посреди водоёма.

– Знаю, что не отстанешь, вижу в тебе себя в молодости, поэтому отвечу без зазрений совести. Обычно, новоприбывшие узнают об этом списке гораздо позднее, и то, некоторые по сей день не осознают о чём идёт речь. У меня будет огромная просьба – рот на замок. – он сделал характерное движение руками, будто выкидывая ключик. Я молчал. – В пруду этом часто тешатся навки, девицы, что утонули при странных обстоятельствах. Нередко выходят к нам, потешить детей, самим позабавиться. – он откашлялся и заметно занервничал, сцепляя пальцы в замок – Был у нас случай, когда к нам попало одно чудовище. По общему мнению, разумеется. Педофил, что вылавливал девчонок возле детских садов, старых детских садов. – на этом моменте он повернулся ко мне, видимо, ожидая какой-то реакции, но её снова не последовало – На его счету было немало жертв, молоденьких девчат, которые и жизни-то не видали. Попал он, значит, к нам и давай куролесить. То, что он мёртвый, он быстро понял. Застрелили его, в голову. – мэр очертил крест на лбу – Да и поделом ему. Поймал он как-то Ангелинку, знаешь же, шабутная она, то там, то сям вертится, покоя ей нет. Ну и начал под платьице лезть, а она, вроде, хвать его за патлы и давай выдирать. Он, как заорёт. Тут прибежала Анфиска, мама Ангела нашего, не знаю, как она себя сдержала, но единственное, что она сделала, это затушила сигарету о его причинное место. Орал он знатно. Делать нечего, мы его повязали. Ребята мои, – в памяти всплыла толпа дагестанцев – быстро с ним разобрались, да вот только ненадолго. Сбежал, падаль. Девчонок и мальчишек мы всех попрятали, а дети всё-таки, резвиться хочется. – он заметно погрустнел – Месяца три так их держали, пытались сами развлекать, да из-под виду не отпускать. В один день к нам Манька зашла, долго её тогда не было… – мэр расправил плечи, давая понять, что эта часть монолога основная – Видит, что нет никого, меня, давай, к себе звать. Я ей всё выложил, а она в шоке стоит. Говорит: «Так, я нарочно обряд провела, чтоб его сюда не пускать. Как дошёл-то?», я плечами пожал и стою. А она мне: «Ладно, дядь Матвей, не переживай. Сделай то-то то-то, скажи так-то так-то, цацки, мол принесу»

– «То-то то-то, так-то так-то», – повторил я, выдавая любопытство.

Мэр кивнул:

– К пруду послала меня короче. Если вкратце, то я сам обряд и провёл. Вызвал навку, объяснил ситуацию, да договор заключил. В полночь на берегу штук тридцать девчат молоденьких появилось, да голышом все главное. Красивые, страх. – он немного замялся, но быстро прогнав мысли, продолжил – Я им всем одёжку, которую Манька принесла отдал, жемчужные ожерелья передал. Попросил помочь и впредь не оставлять нас в таких ситуациях. Они дары приняли и разбежались по парку. Через минут пять уже тащили этого самого педофила по траве и щекотали. Орёт он, орёт: «Больно! Больно!», а они всё продолжают да продолжают. Так до самого пруда и с ним под воду. Манюша потом рассказала, что они сначала изгаляются над чудовищем под водой, как могут, всласть, а потом вроде на «другую сторону» переправляют. Что за сторона – не знаю, не спрашивай.

Я так увлёкся, что приоткрыл рот. Доброделов отвёл взгляд: