Недури

– Хагрид. – девушка бросала беглые взгляды на зеркала заднего вида и боковые, аккуратно маневрируя меж машинами, вела своё авто очень уверенно. Маня постепенно сбавила скорость на светофоре и приостановила транспорт, когда цвет сменился на красный – На меня похож.

Я улыбнулся, почувствовав себя в «живом» диалоге. Молча кивнув, я снова отвернулся к своему окну. Моё удовлетворенное настроение настойчиво растекалось по груди.

– Матвей Александрович сказал, что ты зазря растрачивал свою жизнь последние года. Расскажи мне об этом. – машина снова двинулась. А ей явно не занимать деликатности при темах разговора.

Глаза мои расширились, и я повернулся с удивлённым лицом к водителю:

– Зачем?

Девушка начала заворачивать:

– Я взяла тебя под свою ответственность. Вопросы задаю я. – она не отнимала взгляда от двора.

Спустя десять минут мы поднимались по подъездной лестнице в довольно удушающем молчании. Только мы, казалось, нашли общий язык и вот опять. Я чувствовал вину.

Мы зашли квартиру на первом этаже. Переступив порог, я почувствовал, как тело начинает сильно и больно обжигать. Крик мгновенно вырвался изо рта.

Маня быстро спохватилась и бросив расшнуровку кроссовок, что-то прошептала себе под нос, попутно выпрямляясь. Жжение рассеивалось, словно «стекая».

– Что это было?! – я «тушил» свои руки и ноги похлопывающими движениями, пытаясь ускорить процесс.

– Защита от духов. – Маша была абсолютно спокойна, даже бровью не повела. Пожав плечами, она сняла сумку и отыскала пушистые розовые тапочки. Ловко просунув обе ножки, девушка прошаркала на кухню – Идёшь? – казалось, она стала более дружелюбной, чем была до этого. Я проследовал следом. Короткий коридор с старыми обоями, по стенам которого располагались туалет и ванная комната. В самом конце – кухня.

Маленькая комнатушка, довольно уютная по своему устройству, но от того не менее захламленная. Везде весят сушёные цветы и какие-то травки. Запах божественный, удачно подобранное сочетание душистых растений, давало знать о ознакомлённости девушкой по части ароматов. В раковине гора грязной посуды: пара кастрюль, тарелка, с уже приевшейся гречкой и сковорода с остатками яичницы. Стол полностью завален газетными свёртками с неизвестным содержимым, на подоконнике одиноко стоит кактус. Если бы я не помнил свою квартиру, уверен, подумал бы, что эта местность – мой родной уголок, ну или уголок любого уважающего себя холостяка.

Я заметил, как СВ ставит цветастый чайник на плиту. Ловким движением поджигает конфорку и начинает перебирать весящие над плитой травы.

– Присаживайся. – не поворачиваясь, скомандовала она. Достав какую-то сиреневую веточку, девушка бросила её в стеклянный чайник для заварки.

Я послушно присел на ближний стул.

– Так, ты собираешься игнорировать мой вопрос? – Маша наконец повернулась ко мне.

– Вопрос? – я уже и правда забыл про её интерес к моему прошлому – А, вопрос. А выбор у меня есть?

– Нет.

Я скривил лицо, словно меня заставляли есть ненавистный рыбный суп. Она очень настойчива.

– Что тебе успел рассказать Матвей Александрович?

Маша приподняла бровь, скрещивая руки на груди.

– Какое это имеет значение? Расскажи мне всё, полностью.

– С чего такой интерес?

Девушка сохраняла спокойствие:

– Я уже говорила про вопросы.

Я инерционно сузил глаза, но быстро их расслабил, понимая шаткое своё положение.

– Я был в депрессии три года. Фактически, умер я три года назад, месяцем ранее я лишь подтвердил статус официально.

Маня кивнула:

– И? – я удивлённо на неё посмотрел.

– И?

– Ну, что дальше было и что было до этого? Расскажи мне ВСЁ. – последнее слово она специально выделила интонацией, не оставляя мне шанса «съехать» с темы.

Я закатил глаза.

Чайник начал издавать привычный свист, закипая. Мане пришлось отвернуться, чтобы залить растение кипятком.

По причине звука чайника, секундой я оказался в родительском доме, на такой же маленькой кухне, разве что, более прибранной. Мама с какой-то неестественной усидчивостью оттирает и так чистую плиту, ну, так мне казалось во всяком случае. Маленький я, то и дело роняет рис с ложки, отец без устали над этим посмеивается и раз за разом передразнивает попытки полностью донести еду до рта. Тогда я злился и обижался, сейчас ностальгически посмеиваюсь, разглядывая Манины пушистые розовые тапки.

– Прикольные потапуськи. – попытка отвлечь хозяйку от темы моей жизни «при жизни» не уставала быть.

Девушка перелила мутную жидкость из чайника в прозрачную кружку. Размешав стебельки растения, она наконец «приземлилась» напротив меня.

Отхлебнула:

– Спасибо. Так, что на счёт моего вопроса?

Улыбка с моего лица спала, я нахмурился.

– Да не хочу я тебе рассказывать! – наконец взорвалось терпение. – Что ты, как из банка, чес слово!

Мария подняла на меня взгляд исподлобья, это заставило усмирить нарастающее раздражение. Я откашлялся, выгоняя ком из горла.

– Это трудная тема.

Маша молчала, не отнимая взгляда от моего стушевавшегося сознания. Я почесал нос и поёрзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее.

– Да-а-а, блин. Перед смертью не надышишься. – выдавил я.