Неестественные причины

Третий путь к воде – лестница Синклера. Ступеньки вырублены в высоком береговом обрыве всего ярдах в пятидесяти от того места, где спускается к морю Кожевенный проулок, – и там волны вымыли в скальной породе углубление, как бы маленькую, уединенную бухточку. Только в ней убийца – если это действительно было убийство – имел возможность что-то делать с телом, не опасаясь быть увиденным ни с севера, ни с юга. Разве что наткнулся бы кто-нибудь из местных жителей, вздумавший прогуляться на сон грядущий по пляжу; но в этих местах после наступления сумерек по пляжу в одиночку не прогуливаются.

“Настоятельские палаты” остались позади, и началась редкая буковая рощица, прилегавшая к Кожевенному проулку. Под ногами хрустела палая листва, через решетку голых веток сквозила синь – то ли небо, то ли море. Внезапно рощица кончилась, Далглиш перебрался по перелазу через живую изгородь и очутился в проулке. Прямо перед ним стоял маленький красный кирпичный дом, где, оставшись одна после смерти матери, жила Сильвия Кедж. Весь прямолинейный, кубиком, как кукольный дом из игрушечного строительного конструктора, с четырьмя плотно занавешенными окошками и с расширенными калиткой и входной дверью – очевидно, чтобы хозяйка могла въезжать на своем инвалидном кресле. А больше никаких усовершенствований и попыток что-то пристроить, как-то навести красоту. В палисадничке, рассеченном надвое галечной дорожкой, ни цветка, двери и окна – казенного коричневого цвета. Наверно, подумалось Далглишу, в этом месте испокон веку стоял дом настоящего кожевника, один разрушался или его смывало штормом – ставили другой, чуть выше по проулку. И вот теперь эта красно-кирпичная коробочка постройки XX века вышла на позицию и ждет своего часа. Сам не зная зачем, Далглиш открыл калитку и пошел по садовой дорожке. Вдруг он услышал какой-то звук. Оказывается, не он один проводил тут рекогносцировку. Из-за дома вышла Элизабет Марли. Посмотрела на него без тени смущения и сказала:

– А-а, это вы? Я слышу, кто-то пришел шпионить. Вам чего надо?

– Ничего. Шпионство – мое естественное занятие. А вы, как я понимаю, ищете мисс Кедж?

– Сильвии нет дома. Я думала, может, она заперлась в темном чулане рядом с кухней, но там тоже нет. Меня прислала тетя. Яко­бы затем, чтобы справиться, как Сильвия себя чувствует после вчерашнего обморо­ка. Но на самом деле ей нужно успеть зама­нить ее к себе для диктовки, чтобы не пере­бежали дорогу Оливер Лэтем или Джастин. Теперь за Прекрасную Кедж пойдет конку­рентная борьба, а ей того и надо. Конечно, кому не захочется иметь отличную маши­нистку по два шиллинга за тысячу слов со своей копиркой?

– Неужели Сетон ей так мало платил? По­чему же она от него не уходила?

– Такая преданная. Или изображала пре­данность. Не уходила, значит, имела свои причины. Ей ведь непросто найти подходя­щую квартиру в Лондоне. Интересно, сколь­ко ей теперь достанется по завещанию? Она вообще обожает строить из себя эдакое тро­гательное существо, такая она безотказная, безответная, совсем бы перешла к тетечке с радостью, но не в силах бросить бедного ми­стера Сетона на произвол судьбы. Тетя, ко­нечно, все принимает за чистую монету. Она ведь сообразительностью не отличается.

– Между тем как вы каждого видите на­сквозь и всех разложили по полочкам. Но вы же не хотите сказать, что кто-то убил Мориса Сетона с целью заполучить его секретаршу? Она сердито повернулась к нему, некра­сивое лицо ее пошло красными пятнами.

– Мне до этого никакого дела нет, кто убил да почему! Знаю только, что не Дигби Сетон. Потому что лично встретила его в среду ве­чером с поезда. А если вас интересует, где он был во вторник вечером, могу вам сказать. Пока мы ехали со станции, он мне сам при­знался. Он с одиннадцати вечера сидел в полицейском участке «Уэст сентрал». Задер­жанный за езду в пьяном виде. И отпустили его утром в среду. Так что ему повезло, он полсуток провел на глазах у полиции, с одиннадцати вечера во вторник до одиннад­цати утра в среду. Опровергните это алиби, если сможете, мистер суперинтендант!

Далглиш мягко заметил, что опровергать алиби должен Реклесс, а не он. Его собесед­ница пожала плечами, засунула кулаки в карманы и пяткой закрыла калитку «Дома кожевника». Они молча пошли бок о бок по проулку. Внезапно Элизабет сказала:

– Я думаю, тело доставили к воде этой до­рогой. Здесь самый удобный спуск и прямо туда, где лежала «Чомга» на песке. Хотя яр­дов сто напоследок пришлось бы убийце нести его на себе – проулок слишком узкий для машины и даже для мотоцикла с коляс­кой. Он, должно быть, доехал до Коулсова луга и оставил машину на обочине. Я когда проходила мимо, там двое переодетых сы­щиков ползали, искали отпечатки шин. Зря надеются. Кто-то оставил с ночи открыты­ми ворота, и овцы Коулса все затоптали.