Нефанатка

– О! А ты слышала, что Егора избили? – спрашивает у меня, нарезая салат. – Ну, того Егора Бро, который мне нравился? Мы еще на концерт к нему в Москву летали?

Поднимаю на нее глаза, а сердце ухает вниз. Забывая дышать, смотрю на нее и почти не вижу из-за подступивших слез.

– Как?.. Как он? – выдавливаю из себя.

– Я по телеку репортаж видела. Напали возле какого-то клуба, он, дурак, без охраны вышел. Помяли хорошенько, даже ножом пырнули. Говорят, он больше петь не сможет, там с голосом что-то. Забрали гонорар, аж пять миллионов. Ты представляешь, сколько они зарабатывают? За вечер! Эх, хочу тоже быть звездой! Жалко, голоса нет… – забрасывает в рот кусочек огурца и продолжает нарезать овощи.

Закрываю рот рукой и медленно выхожу из кухни, натыкаясь на углы. Невидяще бреду в комнату и сажусь за стол. Несколько минут смотрю на черный экран, а слезы катятся по щекам и капают на стол. Наконец, включаю ноутбук и пишу в Яндексе: «Егор Бро». Поиск услужливо предлагает варианты: «избили», «в больнице», «порезали», «ограбили», «конец карьере»… Вытираю слезы и включаю ролик из выпуска новостей почти недельной давности:

«Известный певец, Егор Бро, вчера был доставлен в больницу с ножевым ранением, многочисленными повреждениями внутренних органов и переломами. Как сообщает наш источник, нападение произошло возле клуба, где певец выступал на частной вечеринке. Почему Егор Бро вышел без охраны? Кто знал о том, что у него с собой гонорар в пять миллионов рублей? И почему все видеокамеры возле клуба оказались отключены? – во всех этих вопросах предстоит разобраться полиции, а мы продолжаем следить за состоянием певца».

Включаю следующий ролик, вышедший в эфир три дня назад:

«Егор Бро, один из самых популярных современных исполнителей, всё еще находится без сознания. Он перенес уже четыре операции, и врачи продолжают бороться за его жизнь. В полиции сообщают, что основная версия на данный момент – ограбление. Но они ждут, пока певец очнется, чтобы уточнить у него детали. Толпы фанаток ежедневно штурмуют здание больницы, девушки приносят цветы и подарки, и жалуются, что их выгоняют и запрещают кричать под окнами слова поддержки любимому певцу…» Начинают показывать одну из фанаток, и я нажимаю на «стоп».

Нахожу вчерашний выпуск.

«Сегодня Егор Бро, наконец, пришел в сознание. Мы поговорили с его продюсером, Григорием Ивановичем Шепелевым, и вот что он нам сказал: «С прискорбием вынужден сообщить, что мы потеряли великого певца. Егор был очень талантливым исполнителем и музыкантом. И я благодарен судьбе, что мне выдалась честь поработать с ним. Но, к сожалению, его карьера окончена. Как сказал лечащий врач, даже если голос к нему и вернется, то петь он больше никогда не сможет. Но, к радости всех поклонниц, спешу сообщить, что мы успели доснять клип на новую песню Егора «Лунный гость». Он уже доступен в интернете. И это, к сожалению, последняя работа Егора Бро».

– Вот ведь козел, да? – говорит за моей спиной Юля. – Егор еще не умер, а он уже его хоронит. Пошли кушать.

– Ага, – машинально отвечаю я.

Весь вечер находилась в каком-то ступоре. Поела, помылась, посмотрела с Юлей какой-то фильм и легла спать. Посреди ночи резко подорвалась с кровати и вышла в коридор. Долго смотрела в окно.

Всё вдруг стало кристально ясно. И те мои ночные кошмары, как предчувствие беды. И та разрывающая боль в сердце. И то дикое желание узнать, как он там.

Я чувствую его. Я люблю его. И сейчас я ему нужна. И я должна быть рядом.

Возвращаюсь в комнату и покупаю билет на самолет до Москвы. (На это ушла половина отпускных, но это не важно) Самолет в час дня. Отлично. Успею проставить экзамен и отдать зачетку в деканат. Узнаю, в какой больнице Егор, и сохраняю себе маршрут на телефон. Наверное, меня к нему не пустят, но я что-нибудь придумаю на месте.

Держись, Егор! Я скоро буду рядом. Мы справимся. Прости, что не узнала обо всем раньше.

Засыпаю со слезами на глазах.

В больницу я успела как раз в часы посещений, приехала прямо из аэропорта.

– Здравствуйте, я к Егору Бруславскому. Подскажите, пожалуйста, в какой он палате?

– К нему не пускают, – бурчит толстая тетка за стойкой.

– А почему? Он же пришел в сознание? – растерянно спрашиваю я.

– Потому что фанаткам вход запрещен. Много вас таких ходит тут. Поди еще толпа подружек за углом. Нечего беспокоить человека, ему и так несладко.

– Нет, вы не поняли, я не фанатка Егора. Пожалуйста, мне очень нужно к нему, – слезы наворачиваются на глаза, неужели мне не удастся даже взглянуть на него? Сказать ему, что я рядом?

– Девушка, шагайте отсюда! А то сейчас охрану позову. Михалыч, иди выпроваживай, еще одна пришла, – громко кричит кому-то.

– Любовь Евдокимовна, чего кричим? – весело спрашивает молодой высокий врач, подходя к стойке, и кладет на нее какие-то бумаги, – вот, принес вам данные на пациентов.

– Да вот, Глеб Викторович, к парню нашему еще одна фанатка ломится, – подбоченясь, громко говорит Любовь Евдокимовна. – Михалыч, ну где ты там?

– Да не фанатка я! – кричу со слезами на глазах.