Нефертити и фараон. Красавица и чудовище

Чуть пошатнувшись, Нефертити на мгновение замерла, а потом склонилась ниже обычного и отступила назад. Она так и вышла из комнаты, не поворачиваясь к фараону спиной, как полагалось всем. Хорошо, что до двери всего четыре шага, иначе Нефертити упала бы без чувств. Фараон продолжал кричать уже что-то бессвязное, на его губах выступила пена, руки тряслись…

За дверью Нефертити резко повернулась и, бросив верному Несебу: «Иди скорее к пер-аа!» – поспешила прочь. Она еще не вполне осознала, что произошло, только чувствовала, что что-то страшное. Руки тряслись, ноги подкашивались, а перед глазами стояла пелена.

И вдруг сквозь эту пелену перед Нефертити возникла… Кийе! Младшая царица спешила к супругу. Глаза ее блестели довольной усмешкой, крики фараона, изгоняющего старшую жену, были слышны едва ли не на весь дворец, конечно, их услышала и Кийе. Она открыто насмехалась, предвкушая свою победу и унижение соперницы!

Эта встреча решила все. Еще мгновение назад Нефертити была самой несчастной из женщин, изгнанной любимым супругом, горе едва не согнуло ее пополам. Но тут она выпрямилась, опущенные плечи развернулись, красивая гордая головка вскинулась, взгляд из затравленного стал не просто твердым, это был взгляд правительницы – властной и чуть надменной!

Нефертити шла, словно не замечая Кийе, и младшей царице пришлось посторониться, уступая дорогу Главной. Не ожидавшая такой перемены Кийе растерялась. Если бы Нефертити хоть глазом повела в ее сторону, младшая царица, не выдержав, бросилась бы в пыль под ее ногами. Но для Нефертити Кийе уже не существовала, как и сам фараон, бессвязные вопли которого все еще доносились из комнаты. Быстрым шагом Главная царица удалялась из покоев обезумевшего мужа.

Краем глаза она заметила склонившегося Эйе, но сейчас было даже не до него!

Нефертити держалась из последних сил. Никто не должен видеть отчаяния Главной царицы! Как дошла до своей комнаты, и не помнила, только там упала ничком на ложе, даже не сняв украшений.

Спешившая следом верная То-Мери на ходу успела приказать, чтобы приготовили ванну. Рабыни бросились выполнять, собственно, вода в ванне была, требовалось только набросать туда свежих лепестков роз и добавить ароматические смеси. Это сделала уже сама То-Мери.

Она же склонилась к лежащей неподвижно Нефертити:

– Ванна готова, госпожа…

Тихо, спокойно, словно ничего не случилось, словно она и не слышала этого ужасного крика Эхнатона, Нефертити, которая попросту не знала, что теперь делать, кивнула и, с трудом поднявшись, отправилась принимать ванну.

Тонкая ткань легко соскользнула с плеч и упала полупрозрачным облаком к ее ногам, вода обняла, нежно лаская, тело, приятная прохлада, конечно, не отвлекла от душевных страданий, но чуть пригасила их… Лепестки роз источали дурманящий аромат, заставляя ноздри точеного носика царицы трепетать. Веселые птицы на потолке, казалось, начнут петь, дай им только знак. Стебли папируса на стенах тихо шелестели на легком ветерке… или это только чудилось смотревшим на роспись стен?

Видно, То-Мери добавила в воду нужную смесь, стало много легче. Кроме того, привычная забота о своей внешности привела Нефертити в нужное состояние, мысли стали спокойными и четкими.

– Вели собрать мои вещи и вещи царевен. Мы переезжаем в малый дворец.

– Госпожа, пер-аа, будет его имя вечно, погорячился, он, несомненно, изменит свое решение… – Голос То-Мери настолько тих, что служанки у двери ничего не расслышали. Им ни к чему знать, хотя все всё знали. Удивительно, но весть о том, что пер-аа изгнал свою дорогую Нефертити, мгновенно разлетелась не только по дворцу, но и за его пределами.

– Ты не поняла, что я приказала? – Голос Нефертити тоже тихий, но жесткий.

– Да, госпожа. – Выдержке То-Мери могли позавидовать многие.

Что-то сломалось у нее внутри, женщина словно отсекла, отделила себя от мужа. Пусть Эхнатон остается со своей глупой Кийе.

В покоях Нефертити и царевен всегда порядок, поэтому собрать вещи труда не составило. Царица едва успела принять ванну и обновить макияж, как То-Мери сообщила, что все готово.

Неожиданное сопротивление Нефертити встретила со стороны царевны Анхесенпаатон! Та примчалась к матери с горящими от возбуждения глазами и раздувающимися ноздрями точеного носика:

– Мы переезжаем в малый дворец?! Пер-аа прогнал тебя?!

Если бы не вторая фраза, Нефертити спокойно объяснила бы дочери, что им стоит пока пожить вдали от отца. Но тон, которым разговаривала дочь, возмутил царицу больше самих слов. Бровь Нефертити чуть приподнялась насмешливо:

– Ты хочешь остаться?

Анхесенпаатон явно растерялась, она была любимицей отца и часто этим пользовалась, в случае необходимости капризно надувая красиво очерченные пухлые губы, что так нравилось фараону. Ей прощалось многое, иногда даже непочтительный тон. И теперь мать впервые разговаривала с ней не как с капризной шаловливой девочкой, а как царица с царевной.