Нефор (СИ)

– Что за Игорь не называет себя Егором. Не знаю, мне так больше нравится. А у тебя…

– О! Катюха! – вырос перед ними Дуст.

Он уже изрядно набрался с металлюгами, которые всегда пили вёдрами, и – только водку. Дуст почему-то считал делом чести пить наравне с любым собутыльником, даже если тот троекратно превосходил его в размерах. Рявкнул он так, что девушка вздрогнула.

– А я поссать пошёл, – важно сообщил он.

Катя переметнула недоумение с Дуста на Гарика и легко позвенела пальцами по верху бокала.

– Шёл, так иди, – огрызнулся Гарик.

– С-слушай, Бес, – облокотился ему на плечо Дуст. – Ты же Паука помнишь? Ну, вон тот, патлатый!

Он выбросил палец в сторону волосатых металлистов.

– Ну, вон же, блин! Справа! Это… Слева, то есть. С нашивкой «Коррозии». Он, короче, ищет… куда бы, типа, на барабаны приткнуться. Я его к нам позвал. У него установка своя, прикинь! Кардан, железо, кухня – все дела, а? Зверь! Я ему сказал, что ты, это… Не против.

Дуст рыгнул ему в ухо.

– Блин, иди куда шёл! – отпихнул его Гарик.

– Ну, ты чё? – изумился докопыш и уставился на него плавающими зрачками. – Я те отвечаю, реальный чувак!

Тут Гарик так вспыхнул на него глазами, что Дуст стушевался:

– Ну, ладно, ладно. Чё ты. Но ты подумай, слышь!

Он был похож на маятник.

– А я пойду. Глистов бояться – срать не ходить, – зачем-то добавил панк и, шатаясь, скрылся в направлении выхода.

Катя проводила его изумлённо-брезгливым взглядом.

– А я его таким никогда не видела.

– Это совсем не предел, – заверил Гарик.

– Поэтому Костя меня в вашу тусовку не таскал?

– И поэтому тоже. Хотя такое обычно бывает только к концу сейшна, и не со всеми.

Он всмотрелся в компанию металлистов.

– Вон тот.

Катя обернулась.

– Видишь? Крест на шее перевёрнутый. Бандана с пентаграммами?

– Вижу.

– Шекспира переводит. В «Юности» печатали.

– Ну да?

– Ага. А вон, с ним рядом, который наливает сейчас, – второе высшее получает.

Катя красиво приподняла бровь.

– А остальные?

– Про них точно не знаю, но вон тот бородатый, на байкера похожий, в прошлом году первый в городе питомник для бездомных собак организовал. Это Зи-Зи-Топ. Он коммерсант, за этим столом сейчас все за его счёт пьют. Директор «Поиска» – его сослуживец бывший. По Афгану.

Катя пристально всмотрелась в Зи-Зи-Топа и уважительно покивала. Но тут же развернулась, чуть подпрыгнув:

– Ну а ты?

– А мне просто хорошо.

– Всегда?

Она намотала розовую прядь на пальцы.

– Сейчас – как никогда! – осмелел Гарик.

Девушка залилась румянцем и смущённо отвела глаза.

– Пивка ещё принести?

Катя посмотрела на часы и виновато поджала губы.

– Нет. К сожалению, уже пора.

– Ничего, – бодро изрёк Гарик и залпом опрокинул в себя последний глоток.

Он вышел из-за стола и подал девушке куртку. Оказавшись почти вплотную к нему, Катя долго целилась в рукава, и когда справилась, Гарик задержал на её плечах руки. Она застыла и повернулась к нему щекой. От её лица исходил жар. Мягкие волосы щекотали кончик его носа. Он вдохнул их запах полной грудью и опьянел. И сжался внутри в тёплый комок. Они стояли так с минуту.

– Пошли? – шепнула она так нежно, что Гарика окатило лёгкой дрожью.

Они вышли на улицу, и, робко прижимаясь, Катя взяла Гарика под руку.

Пятничный вечер в Градске отличался безлюдными улицами. Обычно жители не рисковали выходить из дома позже десяти часов, даже независимо от времени года. Общественная жизнь в городе шла по расписанию. Добропорядочные граждане наслаждались ей исключительно в рабочее время. С позднего же вечера и до утра Градск целиком поступал в распоряжение тех, кто игнорировал всякие нормы – от этических до правовых. Ночью даже блюстители правопорядка нередко оказывались в их числе.

Парочка шла медленно, молч'a и улыбаясь. Они дышали весной и ощущением друг друга. Обвив пылающую ладонь Гарика холодными пальцами, Катя спрятала их руки в тёплый карман своей куртки. Гарик ловил мгновения, и каждое ощущение было для него открытием. Девушка осторожно скользила пальцами в его ладони, и волнительнее этого для него не было ничего.