Нефритовый трон

– Оставим лучше политику в стороне. Мы не можем быть уверены, что принц Юнсин как-то причастен к этому делу, – сказал Лоуренс. – Есть множество вопросов, на которые трудно найти ответ. Прежде всего, зачем принцу желать моей смерти? Допустим даже, что у него есть причина – почему он тогда подослал ко мне слугу, а не одного из солдат? В конце концов, у Фен Ли мог быть свой мотив, о котором мы ничего не знаем. Нельзя убивать людей на основе одних только подозрений, без всяких улик – иначе мы сами станем убийцами. Тебя бы после этого замучила совесть, поверь мне.

– Ничего бы не замучила, – проворчал Отчаянный и стал бормотать что-то себе под нос.

Юнсин действительно не поднимался на палубу несколько дней, к великому облегчению Лоуренса, и Отчаянный успел немного остыть. Выйдя, он приветствовал Лоуренса все с той же холодной учтивостью и снова стал читать Отчаянному стихи. Тот помимо воли заинтересовался и, не будучи мстительным по натуре, забыл про свой гнев. Если Юнсин и знал за собой вину, то не подавал ни малейшего вида, и Лоуренс начал сомневаться в собственных выводах.

– Я, конечно, мог ошибиться, – признался он Отчаянному и Грэнби, когда принц удалился. – Я теперь уже не помню подробностей, да и тогда плохо соображал от усталости. Быть может, бедняга просто хотел мне помочь, а я вообразил себе невесть что. С каждой минутой мне это кажется все более фантастическим. Чтобы брат императора подсылал ко мне убийц, как будто я что-то для него значу? В конце концов я соглашусь с Хэммондом, признав себя пьяницей и глупцом.

– Вы ни то и ни другое, – заявил Грэнби. – Я и сам тут мало что понимаю, но то, что Фен Ли вдруг вздумалось бить вас по голове – сущий бред. Будем хорошенько вас охранять и надеяться, что принц не поставит правоту Хэммонда под сомнение.

Глава 10

Через три недели, прошедших совершенно спокойно, вдали показался остров Амстердам. Отчаянного привели в восторг тюлени, лениво гревшиеся на берегу. Некоторые из них поплыли к кораблю, чтобы порезвиться в кильватере. Матросов и даже морских пехотинцев, которые вознамерились поупражняться на них в стрельбе, тюлени не боялись – но когда Отчаянный прыгнул в воду, тут же уплыли; даже те, что остались на берегу, начали отползать подальше.

Разочарованный дракон описал в море круг и залез обратно. Теперь он проделывал это гораздо ловчее и раскачивал судно самую малость. Тюлени постепенно вернулись и были как будто не против того, чтобы он рассмотрел их поближе – но уходили в глубину всякий раз, как он свешивал голову за борт.

Шторм унес «Верность» на юг почти до сороковых широт; она сбилась с восточного курса и потеряла напрасно больше недели.

– Одно хорошо: муссон, кажется, наконец-то установился, – сказал Райли, размышляя над картами вместе с Лоуренсом. – Отсюда мы двинемся прямо к Голландской Ост-Индии и месяца полтора не увидим земли. Но я уже отправил шлюпки на остров. Несколько дней тюленьего промысла помогут нам продержаться.

Бочки с засоленным тюленьим мясом воняли немилосердно. Еще пару дюжин туш в проволочных клетках подвесили на кат-балках, чтобы сохранить свежими. Назавтра, когда «Верность» вышла в открытое море, китайские повара разделали половину из них на палубе. Головы, хвосты и внутренности, вопреки экономии, полетели за борт, и Отчаянному подали слегка обжаренные бифштексы.

– Неплохо, – сказал он, сняв пробу. – Только перца и этого… жареного лука надо побольше. – За последнее время он стал настоящим гурманом.

Повара, всячески ему угождавшие, тут же выполнили заказ. Отчаянный съел все подчистую и улегся вздремнуть, ничего не ведая о недовольстве кока, квартирмейстеров и прочей команды. Китайцы, залив верхнюю палубу кровью, даже не подумали прибрать за собой. Время между тем перевалило за полдень, и Райли никак не мог требовать, чтобы палубу вымыли снова. Когда Лоуренс сел обедать вместе с ним и старшими офицерами, запах сделался нестерпимым – а окна приходилось держать закрытыми, чтобы уберечься от еще более крепкого запаха висящих снаружи туш.

Кок Райли, к несчастью, мыслил сходно с китайскими кулинарами: на стол подали прекрасный золотистый пирог, вобравший в себя недельную порцию масла и остатки зеленого кейптаунского горошка, и к нему миску горячей подливы – но внутри обнаружилось все то же тюленье мясо, и обедающие уныло ковыряли в своих тарелках.

– Быть по сему, – вздохнул Райли, скидывая содержимое своей тарелки обратно на блюдо. – Отнесите это мичманам, Джетсон, – не пропадать же добру. – Остальные последовали примеру капитана. Прочие кушанья смели подчистую, но отсутствие главного блюда создавало грустную пустоту. Слышно было, как стюард, уходя, сетует на «косоглазых дикарей, которые только аппетит людям портят».

В целях утешения по кругу пустили бутылку, и тут корабль как будто выпрыгнул из воды – Лоуренс впервые испытал подобное ощущение. Райли устремился к двери, но Парбек показал за окно и сказал:

– Смотрите. – Одна из мясных клеток пропала бесследно – лишь обрывок цепи болтался на балке.