Негатив. Том II

Юлия Сергеевна даже фыркнула от возмущения.

— Касательно Феликса, конечно!

У меня засосало под ложечкой.

— Ты это знаешь наверняка?

— Нет, но на выходных только и разговоров было что о вашей стычке в «Гранд-отеле». Как тебя туда вообще занесло, скажи на милость?

— Случайно, — отмахнулся я и уточнил: — Так, говоришь, просто встретиться?

— Да. Просто выслушай его. О большем не прошу.

— Ты ведь понимаешь, что останешься у него на крючке?

Барышня нервно передёрнула плечиками.

— Плевать!

Стоило бы послать куда подальше и дворяночку, и этого всезнающего господина Горского, но сходу ответить категорическим отказом помешало воспитание, а потом вспомнилось желание Альберта Павловича спустить дело против Стребинского на тормозах, и я крепко задумался о том, как поступить. Прямо сейчас с куратором было не связаться при всём желании, требовалось проявить инициативу и принять решение самостоятельно. Рискнуть или умыть руки — воистину вопрос на миллион!

— Ты ведь не бросишь меня в беде? — с надеждой спросила Юля.

Я тяжко вздохнул.

— Для меня встреча с этим Горским может выйти боком. С какой стати так рисковать? Что я получу взамен?

Юлия Сергеевна со свистом втянула в себя воздух и с некоторым даже восхищением, как показалось, выдохнула:

— Ну ты и подлец!

Меня эти слова нисколько не задели, я положил ладонь на девичье бедро и улыбнулся.

— Ну так что?

— Хорошо! — закатила Юля глаза. — В следующий раз я тебя отблагодарю.

Я рассмеялся.

— Ну уж нет! Брать с дам такого рода плату попросту пошло! Я выше этого!

Ответ привёл барышню в замешательство, она уставилась на меня во все глаза.

— И что тогда? Не деньги же!

Моя ладонь сместилась с бедра на талию, и я намекнул:

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь. И не когда-нибудь потом, а прямо сейчас.

В лицо Юлии Сергеевны враз вернулись краски, щёки и вовсе заалели безо всяких румян. Она вскочила с диванчика и выпалила:

— Это шантаж!

— Во-первых, не прошу от тебя ничего такого, чего ты не проделывала по собственной инициативе, — заметил я, поднимаясь следом. — А, во-вторых, только не ври, будто никогда не воображала себя жертвой шантажа! С твоими-то фантазиями о матросах!

Юля хмыкнула и смерила меня оценивающим взглядом, но стоило только шагнуть к ней, порывисто отвернулась. Что, впрочем, нисколько не помешало мне перейти от слов к делу. Скорее даже наоборот — всё до предела упростило.

Уже позже, когда Юлия Сергеевна сидела за столом, а не полулежала, навалившись на него грудью, она покачала головой и тяжко вздохнула.

— Связалась же на свою голову!

— Связалась и связалась. Чего теперь стенать?

Но вот так сразу раскрасневшаяся барышня не угомонилась.

— Не будь ты абсолютом, даже разговаривать бы с тобой не стала! — заявила она.

— А как же революционные матросы? — напомнил я.

Юля отломила кусочек медовика ложкой и отправила его в рот, прожевала и сказала, как отрезала:

— Перебилась бы!

Рюмку коньяка мы благополучно расплескали, пришлось разливать по чашкам пустой чай. Я сделал длинный глоток терпкого напитка и заметил:

— Сдаётся мне, ты лукавишь, дорогая. Есть такие препараты для подавления способностей…

Барышню аж передёрнуло.

— Гадость! — произнесла она с нескрываемым отвращением. — Один раз попробовала — так тошно стало, чуть руки на себя не наложила. Натурально в безвольный кусок мяса превратилась, будто оглохла и ослепла разом. Ну уж нет, Петя, чем так — лучше постриг принять!

Я прожевал кусочек торта и посоветовал:

— Учись приглушать чувствительность.

Юлия Сергеевна фыркнула рассерженной кошкой.

— Легко сказать — учись! Можно подумать, есть отработанные методики!

— Есть, — подтвердил я и добавил: — Отработанные.

— Да ну тебя! — отмахнулась Юля. — Не трави душу. Чтоб ты знал, все практики направлены именно на развитие способностей. Знаю, о чём говорю. Я в обществе всех на уши поставила, никто ничего толком посоветовать не смог. И в институте тоже только руками разводят и об особенностях инициации на первом витке толкуют. Придётся вам, Юлия Сергеевна, теперь как-то с этим жить. И ладно бы ещё ментально-нейтральные операторы чаще встречались, так нет же — редкость несусветная, взгляд не на ком остановить. Кто-то женат, кто-то моральный урод, кто-то одним своим видом отвращение вызывает. И как тут личную жизнь устраивать, скажи?

— Я моральный урод или отвращение вызываю?

— Кобель ты, вот ты кто! Одно только на уме!

Я при этих словах чуть чаем не подавился, прочистил горло и заметил:

— Можно подумать, других твой внутренний мир интересует!

— Представь себе! — подтвердила Юля, достала пудреницу с зеркальцем и принялась приводить в порядок макияж. — Они хотя бы притворяются. Цветы дарят, комплименты делают…

— Не, — покачал я головой. — На роль революционного матроса согласен, остальное без меня.

— Говорю же: кобель.

Наверное, стоило промолчать, но то ли слова девушки чем-то зацепили, то ли просто слабину дал, вот и сказал:

— Попробую для тебя описание техники снижения сверхчувствительности достать. Обещать ничего не обещаю, попробовать — попробую.