Негодница

– Идёмте, – граф жестом подозвал Хлою к фонарю, где они могли лучше видеть друг друга. – Я должен сказать. И скажу. Если же вы мне откажете, то жалкая глава наших отношений закончится. Я навсегда закрою эту тему. Но если я не выскажусь сейчас, то не смогу спокойно жить.

– И я, полагаю, тоже, – собравшись с духом, ответила она. – Хорошо. Говорите, что должны. Но я не сяду, а вы пообещаете не преклонять колени.

– Никаких коленопреклонений, – согласился он, прочистив горло. – Моя дорогая Хлоя...

– Подождите. Никаких "дорогая" или "любимая". Не используйте подобные слова.

– Как можно сделать предложение, не произнося ласковых слов?

– Не знаю. Но я не могу думать, когда вы так говорите.

– Не можете думать? Ради бога, да у меня не получилось сформулировать ни одной связной мысли с тех пор, как мы встретились. Во всяком случае, когда речь шла не о вас. Настоящее мучение.

– Так вот, что вы хотите мне сказать? Что я делаю вас несчастным? - ощетинилась Хлоя.

– Вы запретили мне использовать нежные слова!

"Справедливо", – подумала она.

– Какой-то абсурд. – Он провёл рукой по волосам. – Я люблю тебя. Вот так прямо и говорю. Простым языком, без поэзии. Я люблю тебя.

Как странно. Встав с постели этим утром, Хлоя пребывала в уверенности, что у неё имелись колени. Но она не знала, куда они подевались сейчас. На их месте возникло что-то наподобие заварного крема.

– Я люблю тебя, – повторил он. – Я раньше никогда не говорил этих слов. Никому.

А ей никогда не говорили этих слов. Во всяком случае мужчины.

– Понимаешь, постоянно, каждую секунду я не нахожу себе места. Из-за любви к тебе я безнадёжно несчастен. Стоит услышать, как ты смеёшься, и у меня перехватывает дыхание. Стоит увидеть, как ты танцуешь, и я не могу сдвинуться с места. Когда ты бросаешь мне вызов, я теряю почву под ногами. Едва ты вставляешь цветок в волосы, и весь мир для меня расцветает. Ты слизываешь глазурь с кончиков пальцев, и я жажду почувствовать сладость твоих губ. Можешь себе такое представить? – Он ткнул себя пальцем в грудь – Я жажду!

– Совсем не похоже на тебя.

– Если тебе необходимо доказательство, то лучшего и не найти. – Граф провел руками по расстегнутому отвратительному жилету, щёлкнув ногтем по одной из кисточек. – Я носил это. На себе. У всех на виду.

Хлоя тяжело сглотнула. Она не могла не признать, что довод прозвучал довольно убедительно.

– А знаешь, что ужаснее всего? Теперь, когда я знаю, что ты изготовила жилет своими руками, я даже не смогу его сжечь. Мне придётся хранить его в шкафу. И когда я напьюсь встельку, наверное, даже его надену. Я люблю тебя. С этим ничего не поделать. Я пытался.

– Пытался? – Что ж, очень интересно. – Что именно ты пытался сделать?

– Что я только не пробовал! Поверь мне, я предпринял несколько отважных попыток излечиться. Я приложил много усилий для этого, не испытывая недостатка ни в ресурсах, ни в силе воли. Если бы какое-то средство затерялось между страницами скучного гроссбуха, или прилипло ко дну графина с бренди, или слонялось без дела по академии фехтования, или было зарыто в лисьей норе на территории моего поместья, уверяю тебя — я бы его нашёл. Но я ничего не отыскал. Хотя я всё-таки обнаружил кое-что похуже, чем ничего.

– Что может быть хуже, чем ничего?

– Найти всё. Не знаю, как влюблённые справляются. Мой мир превратился в болезненный до ошеломляющей степени. Я как оголенный пульсирующий нерв. Моё сердце живёт вне моего тела, чаще страдает, нежели радуется. Это мучение, и всё же, – смирившись, он выдохнул, – я готов прожить так всю жизнь. Я люблю тебя всю, без остатка.

"Господь всемогущий!"

– Теперь, конечно, я осознаю, что неправильно понимал тебя всё это время, и что мои чувства никогда не были взаимными. Не могу представить, по какой причине мой конюх чертовски задерживается, – сказал он, посмотрев в сторону каретного двора.

Они застыли в неловком молчании.

– У меня возникла идея. Ты должен меня поцеловать, – объявила она.

– Может быть, это и идея. Но не очень хорошая. – Он пристально на неё посмотрел.

– Хоть раз выслушай меня, прежде чем поправлять. Когда мне было четырнадцать, я провела лето со своей старшей сестрой Элизой и её мужем. У них есть поместье в Гэмпшире. Сын их управляющего приехал домой из школы на каникулы. Ему исполнилось почти шестнадцать, и он выглядел довольно привлекательно, несмотря на рябое лицо.

Всё лето я была безумно влюблена. Я не хотела выходить за него замуж, но надеялась на ответные чувства с его стороны, душевные терзания с моей стороны и, возможно, несколько романтических писем из Хэрроу.