Негоциант

Вот и столица, точка на карте, к которой мы неустанно продвигались последние дни, наконец, показалась за поворотом. Тяжелые серые стены с частыми бойницами, призванные защищать город от набегов степняков, дела давно минувших дней, гордо возвышались над крохотными лачужками городских бедняков, тех, кому были не по карману дом или съемная квартира. Вообще, любой город как таковой, если он не планировался заранее, состоит как бы из колец. Изначально, в дремучем прошлом, отец основатель, король, бог, как вам будет угодно, строит несокрушимую и легендарную крепость. Вокруг крепости начинают строиться дома, люди тянутся под защиту крепких стен и острых мечей и под конец начинают строиться городские укрепления. Возведенная стена вновь обрастает лачугами и все продолжается по новой. Если проводить аналогию, то любой древний город с высоты птичьего полета больше похож на спил бревна с кольцами, отмеряющими продолжительность жизни срубленного дерева. Все просто, все легко, все доступно. По толщине стен и виртуозности кладки можно судить о благосостоянии столицы на тот или иной момент постройки, а по количеству фортификационных сооружении о ходе дел на границе.

— Вот и Белогорье, — улыбнулся барон.

— Странное название для города, — удивился я.

— Странное для тех, кто не знает истории, — снисходительно кивнул мой собеседник. — Любопытствуете?

— Извольте. — По самым радужным перспективам до городских ворот был еще минут тридцать пути, так что против исторического экскурса я не возражал.

— Сам замок, являющийся в прошлом королевской резиденцией, а сейчас попросту достопримечательность и культурное наследие, — обилие земных терминов меня немного удивило, — единственный в своем роде. Стены его начали возводиться вокруг бьющего из скалы родника, который каким-то невероятным способом пробил самый крепкий материал в королевстве, белый мрамор. В замке нет подвалов, подземных ходов и темниц, по традиции располагавшихся под землей именно потому, что мастера того времени попросту не обладали технологиями обработки столь сложного материала. Мысль построить замок на белом мраморе была крайне заманчива и в то же время сложна по своему исполнению. Может быть, сыграли соображения престижа, может, чье-то ослиное упрямство, но первый камень был заложен, и строительство продолжалось в течение ста тридцати лет, пока, наконец, последняя черепица не легла на острую крышу смотровой башни. С тех пор собственно и принято называть столицу не иначе как Белогорьем. Сердце города находится в белой горе.

— Абсурд, — отмахнулся Славик. — Что за замок такой без фундамента? Его же любым тараном толкнуть слегка, как карточный домик развалится.

— Так и было, — хохотнул барон. — Стены королевской резиденции перестраивались четыре раза. Сначала их обрушили кочевники, потом время, а последний случай самый курьезный. Лет двести назад один кузнец напился и решил покататься на телеге в городской черте. Не справившись с управлением, он врезался в стену замка краем своего экипажа, на общую беду груженного стальными заготовками, чем повлек общий обвал стен и обрушение части смотрового флигеля. Кузнеца, конечно, вздернули на пеньковой старухе, но с тех пор любое передвижение по Белогорью происходит пешком, либо на носилках. Телеги, кареты и прочие экипажи в столице под строжайшим запретом. Исключения нет ни для кого.

— И для короля? — ехидно поинтересовался я. — Неужели Его Величество вынуждено передвигаться собственными ногами, в ту пору, когда все остальные его коллеги по цеху преспокойно рассекают по своим владениям в каретах, увешанных лентами и гербами?

— Не поверите, — улыбнулся Грецки, — но так оно и есть. Закон древний, самобытный, для отмены которого требуется не просто указ короля, а одобрение старшин гильдий и городских выбранных старейшин, а заручиться их стопроцентным согласием не получилось еще ни у одного правителя. Обязательно найдется десяток-другой бузотеров, имеющих мнение, отличное от большинства. Их уж и пороли, и каленым железом пытали, многих топить пробовали, но на выходе получили народное волнение и решили, от греха подальше, плюнуть на все это и не трогать древние свитки.

— Прямо как у нас, — улыбнулся я, глядя, как приближаются огромные городские ворота. — Видимость демократии, бесполезные и упрямые парламентарии и абсурдные законы.

Как и предвещал Грецки, повозку пришлось оставить у городских ворот. Суровый стражник раскланялся с бароном, кивнул в сторону гарцующих неподалеку конных, присланных с целью ограждения персон господ негоциантов от возможных неприятных инцидентов в пути, и, детально записав данные в толстую книгу в кожаном переплете, выдал нам оловянные бляхи.