Негоциант

— Сначала в представительство, — кивнул Ярош, прокручивая в уме планы на день, — затем в городскую управу, хотя с походом туда можно повременить день или два. Там вас зарегистрируют и выдадут грамоты, дающие возможность не таскать на шее эти дурацкие бляхи. Их же вы по ненадобности отправите с посыльным к начальнику караула, где он примет их, дав взамен расписку.

— Мне хотелось бы посетить главу гильдии убийц, — намекнул я на наш недавний разговор.

— Можно и это, — пожал плечами барон. — Если вы, мой друг, все еще не оставили эту пустую затею с розыском, то честь вам и хвала. С вами я не поеду, но по поводу главного гильдийца озабочусь. По прибытии в резиденцию потрудитесь дать распоряжение о званом ужине на десять персон.

— Презентация? — улыбнулся я.

— Можно сказать и так. — Расстегнув нижнюю пуговицу дорожного камзола, барон проверил, хорошо ли закрепили его вещи. — Вечером буду я с супругой, глава гильдии негоциантов, глава городской управы и, скорее всего, старший страж и по совместительству начальник розыскной бригады столицы. Все они соответственно прибудут к вам с женами. В ваших же интересах произвести на них как можно более благоприятное впечатление, так как по долгу службы придется столкнуться с ними еще не раз.

Распрощавшись с Грецки, мы отправились в путь по узким мощеным улочкам Белогорья, столицы королевства и прибежища всех сплетен, слухов, талантов, негодяев, героев и, конечно же, денег. Деньги, много денег, очень много денег. По мере продвижения к центру дома становились все выше, а окна шире. Здания мерялись друг с другом добротностью и степенностью, а их хозяева кошельками. Иначе никак не объяснить внешне нелепые, но безумно дорогие лепные украшения, приделанные к месту и не к месту, а также большое количество стеклянных окон, именно стеклянных, а не закрытых бычьим пузырем, как в деревнях и селах за пределами стены.

Стекло испокон веков было дорогим удовольствием для простого люда. Стеклянное изделие могло стоить десять, а то и двадцать полноценных монет, и поэтому всегда поражала невнимательность сценаристов и режиссеров, показывающих быт простого крестьянина семнадцатого, восемнадцатого века, со стеклянной или, ни приведи бог, фарфоровой посудой на столе. В обиход стекло вошло существенно позже, став более дешевым и доступным, но до той поры обладатель его должен быть, по крайней мере, зажиточен, если не богат, и в простой лапотный образ не вписывался никаким боком.

Я уже упоминал, что существующее общество, или население планеты, куда мы с моим армейским другом решили влиться, как ни удивительно, но имело систему центрального отопления и канализацию. Планируя свою поездку, я в основном представлял себе улицы средневекового Парижа, парящие миазмами и нечистотами. Калеки и голодранцы на улицах, у многих нет зубов, а те, что остались, гнилы и дурно пахнут. Всевозможные драки, дуэли, смертельные болезни, чума, проказа и туберкулез. Развешанное на центральных улицах белье на веревках, проброшенных между домами, начисто перегораживающими узкие улочки, и помои вперемешку с отходами жизнедеятельности, выливаемые на мостовую прямо из окна. Да, таким был средневековый Париж, запруженный крысами и заваленный грязью.

Столица королевства поразила меня в первую очередь тем, что все вышеперечисленные признаки в ней отсутствовали. Нет, конечно, далеко не везде мостовые были стерильны, калеки чисты, а улицы широки, но ужасы темных времен отсутствовали начисто. Центральная часть города имела ночную подсветку масляными фонарями, давая зажиточным горожанам возможность совершать вечерние променады в парках и скверах. Даже городская стража, и та, сверкая начищенными шлемами и нагрудниками, вальяжно расхаживала по оживленным городским улочкам, всем своим обликом намекая на спокойствие и умиротворенность. Вот рынок, мимо которого мы с Зиминым проскочили на всех парах, был самым обычным. Бесконечные пестрые ряды торговых лавок, заваленных снедью, одеждой и украшениями, уходили куда-то за горизонт. Конечно, впечатление было обманчивым, но обилие товаров, крики рыночных зазывал, наперебой расхваливающих товар своей лавки, и вереница покупателей и зевак, создавали впечатление бесконечности. Зайти вот на такую площадь, и, кажется, за день не обойдешь.

Среди торговых рядов, очевидно, были и свои преступники. Стража, курсирующая по торговой площади, была тут более сурова и подтянута, а большинство покупателей крепко держались за толстые кожаные мешочки, свисающие с пояса. Не знаю уж, каков был эффект от сжатых кулаков и сурово сведенных над переносицей бровей, но, проскакивая мимо ратуши, мы были свидетелями поистине отталкивающего зрелища.

— Притормози, — окрикнул я носильщика. Парень замедлил шаг, тормозя своего коллегу.