НеЯ и другие рассказы

– Ага, – крикнул Коля, – очнулся – гипс! Ты мне мозги не пудри, говори правду.

– Я упал.

– Надо же, упал, и прямо на чей-то кулак! Это что, всё из-за той девчонки из восьмого отряда, с которой ты вчера танцевал?

– Неважно.

– Важно! Я знаю, за ней один дылда ухлёстывает по кличке Миха, переросток. Ему уже в армии пора служить, а он по пионерским лагерям шастает. Ну, раз тётка зам. начальника… – Коля замер, посмотрел в окно, затем на меня и уже совершенно другим, спокойным тоном продолжил говорить. – Я когда-то тоже из-за девчонки подрался, она потом с нами обоими не разговаривала, вот так. Ну, ты, правильно, начальнику так и говори: мол, в темноте споткнулся, упал. Может, фонари повесят… Хотя, на фига они нужны?

После этого Коля выдал ещё пару шуток на тему фонарей и отвёл меня к начальнику лагеря. Разговор с начальником был недолгим и крайне неприятным для меня. Он не стал разбираться, кто прав, кто виноват, а ясно дал понять, что ему всё равно – главное, чтобы в лагере не было детей, внешне «неблагополучных». А так как я один с синяком под глазом, следовательно, я и виноват – тем, что порчу общую «картину», и вопрос о моей отправке домой уже решён. Обсуждались только сроки: сегодня вечером или завтра, рано утром, с первой машиной, но не позже, потому что завтра днём в лагерь приезжают очень важные гости.

Когда я вспоминал эту ситуацию, я каждый раз приходил к мнению, что начальник блефовал, запугивал. Это я понял позже, но тогда я был уверен, что на следующий день, рано утром отправлюсь домой. Не успел познакомиться с девушкой своей мечты, и уже надо было расставаться.

Я и Сияна переживали этот момент болезненно. Мы тогда сбежали со всех мероприятий, уединились на трибуне стадиона и сидели, держась за руки, молчали.

Вскоре на стадионе появился Вовка, весёлый: конечно, ни о чём не догадывался; он приехал на велосипеде, с деревенским мальчишкой на раме.

– Привет! – увидев нас, крикнул Вовка. – Как у меня велик?!

Я показал ему большой палец и одобрительно кивнул.

– У местного населения одолжил. А что это вы такие печальные?

– Влада хотят отчислить, – выдала Сияна, – и сегодня же отправить домой.

Вовка слез с велосипеда, передал его хозяину и подошёл к нам. – Это правда, Влад?!

– Да, Вовка, это правда.

– Не может быть! – возмутился он.

– Я своим видом порчу всю «картину». Завтра какие-то «шишки» приезжают.

– Но это же несправедливо! Я знаю начальника, он всё поймет, он болеет за Спартак, а Спартак вчера выиграл. За мной, братва! – скомандовал Вовка.

Вовка, «отец родной», оставался для меня последним шансом: с его коммуникабельностью и даром убеждения, в крайнем случае, назойливостью, он мог повлиять на любого человека, если этого очень захочет. У начальника лагеря в тот день шансов не было никаких. Вовка давил на жалость и несправедливость, вообще и в частности. В результате было принято решение на время визита гостей спрятать меня от их глаз в нежилом корпусе – в помещении склада.

Рано утром, до подъема, меня разбудил наш вожатый Коля и отвёл в нежилой корпус, в котором хранились разбитая мебель, старые стенды и прочий хлам. И так как мне предстояло просидеть там целый день, я захватил с собой одеяло, подушку и пару книг.

– Отсидишься здесь до вечера, я тебя запру на ключ, еду тебе принесут. Как только гости уедут, я тебя сразу выпущу, – проинструктировал меня Коля.

– А если мне надо будет в туалет?

– В крайнем случае, вылезешь в окно. Тут недалеко туалет, не вздумай в служебный идти. Понял?

– Да.

Коля запер меня и удалился. Я осмотрелся по сторонам, нашёл заранее приготовленные вожатым два матраца, расстелил на них свое одеяло, кинул подушку, книги и завалился спать.

Проснулся я когда Сияна принесла из столовой завтрак. Я распахнул окно и выглянул, перевесившись к ней.

– Привет, Сияна!

– Привет, Влад! Завтрак.

– Давай, – я принял поднос с едой.

– Ну как ты здесь, скучаешь?

– Сплю.

– А у нас линейка сейчас будет, я к тебе потом приду. Хорошо?

– Хорошо.

– Пока, не скучай!

Она помахала мне рукой и пошла, я поставил поднос на стол и снова завалился спать.

Днём ко мне пришла Сияна. Мы сидели на матраце, точнее, я сидел, вытянув ноги вперёд, и опирался на стену, а Сияна лежала на спине; голова её находилась на моей ноге, чуть выше колена. Она пролистала книги и, отложив их в сторону, спросила:

– И как, интересный этот Набоков?

– Да, тебе надо обязательно прочитать, особенно «Машеньку».

– Прочту, когда ты прочтёшь.

– Тогда я тебе не буду рассказывать, о чём она. Неинтересно будет читать.

– А если в двух словах?

– О любви…

– Взаимной?

Я поджал губы,

– О первой.

– А там целуются?

– Конечно.

Сияна посмотрела на меня обворожительным взглядом, и я не удержался, наклонился к ней, поцеловал её в губы. Сделал вдох и снова поцеловал – крепко и долго. Откуда я так умею, ведь, это впервые по-настоящему в моей жизни.

Я не знаю, сколько времени продолжались наши поцелуи, помню, что в реальность нас вернул чей-то голос за окном.

– Смотрите, Иван Степанович, окно плохо закрыто. Что у Вас там?

Мы замерли, глядя на окно.