Неидеальный декрет. Откровенный разговор о «кухне» материнства

Рождение.

Ночь. Такси. Схватки каждые четыре минуты. Мучительные, я проживаю их в голос. Почти сутки с момента их начала.

Кресло. В кабинет отрывистыми шагами входит врач. Красивая, энергичная молодая девушка.

– ну что, моя курочка, рассказывай.

– вторые роды, рубец на матке, – выдыхаю я.

Осмотр. Тело отзывается острой болью в районе старого шва, и я подпрыгиваю в кресле.

– плохо, – резюмирует доктор – рубцы рвутся мгновенно. Я тебя сейчас прооперирую, хорошо? У нас ведь нет цели во что бы то ни стало родить естественно. Мы здесь за тем, чтобы ты и ребёнок вышли отсюда живыми и здоровыми.

Соглашаюсь без сожаления. Раскрытие всего один сантиметр. Я здорово трудилась все эти сутки: безрезультатно. Новость удручает, не оставляя сил продолжать дорогу. Все, что зависело от меня, я сделала. И значит, мои дети выбирают появляться на свет «верхним путем».

Мы с сыном знакомимся буквально через несколько минут после его первого крика. Неонатолог прижимает спеленутый сверток к моей щеке. Давит из моей груди молозиво, угощает им кроху.

– ну здравствуй, вот мы и встретились с тобой, говорю я, мягко касаясь теплого личика носом.

У меня снова богатырь. И врачи удивлённо спрашивают, нет ли у меня гистационного диабета: именно из-за этого состояния мамы малыши часто рождаются с большим весом. В нашем случае это чистая генетика – в папу.

Во время операции стало понятно, что естественные роды были невозможны. Крупный малыш, состояние моего крестца, а главное – ткани в районе рубца на матке были несостоятельны. Хотя по всем скринингам все было отлично, до беды мне оставалось недолго.

– у меня сегодня одни красавицы на родах, – врач обняла меня комплиментом, стягивая с себя окровавленный хирургический костюм.

Кушетка громыхала, курсируя по больничным коридорам. Меня переводили из операционной в реанимацию. Я разглядывала потолки и готовилась объявить о чуде.

«Я РОДИЛА СТЕПУШКУ!» – писала я всем. Я теперь МОГЛА сказать это искренне.И честно.

Я любовалась на открытку с чернильным отпечатком маленькой морщинистой ножки сына, мысленно качала и кормила его, прижимала к груди. Поскорее почувствовать ноги и быть рядом. Настрой боевой. Между первым и вторым опытом разница размером в космос. И я абсолютно счастлива.

Бумажный самолетик в прошлое.

«Единственным критерием истины является опыт».

Леонардо да Винчи

Я пишу искренние письма и сворачиваю из них бумажные самолетики. Отправляю их в прошлое – тревожной и зареванной двадцатипятилетней девчонке. Ей тогда просто не хватило откровенного разговора, чтобы поменять угол зрения и двигаться дальше уже с совсем другим настроением.

Письмо о радости

В кресле психолога я обрела целительную мысль: мои первые роды казались настолько травматичными во многом из-за отношения врачей. Когда я находилась в самом уязвимом для любой женщины состоянии, они грубили, хамили, оскорбляли и издевались.

Но стоило лишь «отлепить» одно от другого, и это событие стало ощущаться иначе.

Письмо о важности выбора

Выбор роддома это не роскошь и не каприз, а важная необходимость. Ведь появляется на свет не только малыш, но и его мама в новой для себя роли. От того, каким будет начало, зависит продолжение – интонация материнства.

Мои вторые роды греют душу. Даруют ресурс, так необходимый в ипостаси мамы.

Удивительно, но тьму от света отделяют очень маленькие расстояния. В моем случае двести пятьдесят километров, а разница в подходах лет пятнадцать!

Вместо грубости и оскорблений – человечность и забота.

Вместо рудиментов и откровенного мракобесия – профессионализм, передовые взгляды на грудное вскармливание и послеродовое восстановление.

Меня не мучали антибиотиками и клизмами. Меня не заставляли голодать и не запрещали выходить из палаты с малышом. Мне не давили с силой на грудь и не проводили небрежных осмотров в кресле.

Самое смешное, мне не запрещали мыться. Оказалась, давно уже придуманы материалы, благодаря которым даже со свежим швом женщина может принимать душ.

Письмо о целительной силе тепла и близости

Не зря так много пишут о важности контакта мамы и малыша после рождения. Я прочувствовала, насколько от длительности разлуки с ребёнком зависит мое эмоциональное состояние.

В первый раз я целые сутки валялась в реанимации, на вторые сына принесли на кормление несколько раз. И лишь на третьи оставили мне насовсем. Ему было очень тяжело отойти от смеси и разлуки. Первые месяцы для нас обоих были трудными.

Во второй раз пусть короткое, но прикладывание состоялось сразу, а насовсем мы с малышом воссоединились уже через восемь часов. Грудь он взял легко, ведь смесью его не кормили.

Врачи дали его пуповине отпульсировать перед отсечением. Вернувшаяся к нему кровь и питательные капли молозива поддерживали его это время.

Стоит ли говорить, что начало нашей совместной жизни было намного более гармоничным?

Письмо о принятии