Нейромантик

Темная масса начала разрастаться, растекаться, подобно капле чернил, покрывая собой информационный город. Кейс направил их обоих вертикально вверх, навстречу куполу из нефритового и изумрудного айса.

Город-сердцевина исчез, невидимый за завесой тьмы внизу.

– Что это такое?

– Система защиты ИР, – сказал конструкт, – или ее часть. Если это наш приятель Зимнее Безмолвие, то мне он не кажется дружелюбным.

– Займись этим сам, – сказал Кейс. – Ты проворней меня.

– В нашем положении лучшая защита – это нападение.

Котелок перевернул «Куань» и совместил жало вируса с центром темного пятна под ними. И они стремительно ринулись вниз.

Скорость движения исказила мироощущение Кейса.

Его рот наполнился болезненным привкусом голубого цвета.

Его глаза превратились в трепещущие кристаллы, вибрирующие с частотой, имя которой дождь, а возникающему при этом звуку – шум проходящего поезда. Затем глаза неожиданно пустили гудящий лес побегов, тонких, в волос, стеклянных иголок. Иголки росли, раздваивались, снова росли и снова раздваивались, заполняя своим возрастающим по экспоненте объемом пространство под айсом «Тесье-Ашпул».

Дно его рта раскололось с легкой приятной болью, и наружу вырвались корни языка, трепещущие, изголодавшиеся по привкусу голубого цвета, желающие напитать кристаллический лес его глаз, лес, который уже уперся в зеленую полусферу крыши, напирал на нее и искривлялся, изгибался, разбегался в стороны, рос долу, поглощая вселенную «Т-А», струился вниз, к далеким окраинам страны, которая была мозгом корпорации «Тесье-Ашпул».

Кейс вспомнил старинную притчу о том, как царь кладет на первую клетку шахматной доски одну монету, на вторую – две, и удваивает количество с каждой следующей клеткой…

Экспонента…

Тьма навалилась на него со всех сторон сгустками гудящей черноты, пытаясь противостоять, сдерживая напор множащихся кристаллических нервов, в которые он почти успел превратиться…

И когда он превратился в ничто, прижатый к сердцу этой тьмы, пришел миг, когда темнее стать уже просто не могло – и тогда что-то разорвалось.

«Куань» выскочил из тусклых облаков. Сознание Кейса, напоминающее сейчас каплю ртути, неслось по дуге под бесконечным полем темных серебристых облаков. Его зрение стало сферическим, как будто его сетчатка облегала внутреннюю поверхность шара, внутри которого они были, – шара, который вмещал в себя все, и все в нем имело количественное выражение.

Все вещи действительно имели свою меру, каждый предмет и каждое понятие. Кейс знал точное число песчинок в конструкте пляжа (это количество было выражено понятиями математической системы, существующей и вне сознания, называющего себя Нейромантиком). Кейс знал, сколько пищевых упаковок содержит контейнер в бункере (четыреста семь). Он знал точное число медных зубчиков на левой половине молнии покрытой коркой высохшей соли расстегнутой кожаной куртки, в которую была одета Линда Ли, сейчас, на закате, собиравшая плавник всё на том пляже (двести два).

Выровняв «Куань» над пляжем, Кейс описал им широкий круг, наблюдая при этом за черной акулообразной тварью в небе еще и глазами Линды – под клубящимися низкими облаками скользил мрачный, бесшумный голодный призрак. Девушка, посмотрев вверх, боязливо пригнулась, выронила собранные для костра дрова и побежала. Кейс знал частоту ее пульса, скорость бега, длину шагов, и все это – с точностью, удовлетворяющей любым стандартам в любой системе единиц.

– Однако ты не знаешь ее мыслей, – сказал мальчик, сидящий теперь рядом с ним во внутренностях акулообразного создания. – Даже я не знаю, о чем она думает. Ты был не прав, Кейс. Жить здесь значит просто жить, не больше и не меньше. Разницы – нет.

Охваченная паникой Линда слепо мечется по пляжу.

– Останови ее, – попросил Кейс, – она может пораниться.

– Я не могу остановить ее, – сказал мальчик с ясными и добрыми глазами. – Это не в моих силах.

– Ты взял себе глаза Ривейры, – сказал Кейс.

Розовые губы чуть раздвинулись, блестящие белые зубы сверкнули в улыбке.

– Но не его безумие. Его глаза мне понравились. – Мальчик пожал плечами. – Мне не требуется маска для того, чтобы разговаривать с тобой. В отличие от моего брата, я сам создаю ту личность, что служит моим посредником для общения.

Кейс по широкому кругу начал медленный подъем, прочь от пляжа и перепуганной девушки.

– Зачем ты все время подсовываешь ее мне, маленький гаденыш? Опять и опять, черт тебя побери, тычешь меня в нее носом. Это ты убил ее, да? В Тибе.

– Нет, – ответил мальчик.

– Зимнее Безмолвие?