Нейромантик

– Это там, где тебе подсаживали спинномозговую ткань. Кровь тебе тоже поменяли. Кровь – потому что теперь у тебя новая поджелудочная железа. Кроме того, в твою печень вживлено немного новой ткани. А что сотворили с твоими нервами, я даже не берусь описать. Невероятное количество мелких пересадок. Пожалуй, переделали почти все. – Молли подтянулась на руках и села. – Сейчас 2:43:12 ночи, Кейс. К моему зрительному нерву подсоединен чип таймера с индикатором.

Он тоже сел и попробовал отпить из бутылки. Захлебнулся, закашлялся – тепловатая вода пролилась ему на грудь и ноги.

– Нужно попробовать подключиться, – услышал Кейс собственный голос. Он принялся ощупью искать одежду. – Нужно узнать…

Молли рассмеялась. Сильные маленькие руки потянули его за плечи обратно.

– Извини, ковбой. Придется подождать восемь дней. Приказ врачей. Если ты сядешь за клавиатуру прямо сейчас, твоя нервная система высыплется через задницу. Кроме того, доктора уверены, что она работает. На всякий случай тебя еще раз проверят через день или два.

Кейс снова лег на спину.

– Где мы?

– Дома. В «дешевом отеле».

– А где Армитаж?

– В «Хилтоне», продает аборигенам бусы или что-то в этом роде. Скоро мы уедем отсюда, приятель. Амстердам, Париж, потом домой, в Мурашовник.

Она тронула его плечо.

– Перевернись. Я хорошо умею делать массаж.

Кейс лег на живот, вытянул руки вперед, коснулся пальцами стены капсулы. Молли села на него верхом, на поясницу, уперлась коленями в пластик пола. От ее кожаных джинсов исходила прохлада. Провела пальцами по его шее.

– А почему ты не в «Хилтоне»?

Вместо ответа она отвела руку назад, положила ему между ног и тихонько покатала большим и указательным пальцами мошонку. Так продолжалось с минуту – Молли возвышалась над ним в темноте, одна рука вытянута назад и нежно гладит его чресла, другая остается на его шее. Кожа ее джинсов тихо поскрипывала. Кейс чуть изменил позу, почувствовав, что напрягся и пол мешает ему.

Его голову по-прежнему наполняла тупая переливающаяся боль, но хрусткое ощущение в шее начало проходить. Он поднялся на локте, перевернулся и откинулся на мягкий пластик, потянул Молли вниз, лизнул ее грудь – твердый маленький сосок влажно скользнул по его щеке. Он отыскал молнию на джинсах Молли и попытался расстегнуть ее.

– Я сама, – сказала она, – мне видно лучше.

Звук расстегиваемой молнии. Молли легла на спину и дергала ногами до тех пор, пока не освободилась от штанов. Затем перекинула ногу через Кейса, и он провел рукой по лицу девушки. И вдруг коснулся твердой поверхности вживленных линз.

– Не надо, – сказала Молли, – останутся следы пальцев.

Она снова оседлала его, взяла за руки, прижала их к своему телу: одну к ягодицам сзади – большой палец вдоль вертикального желобка, другую к лобку – пальцы растопырены. Затем передвинулась чуть вперед, приподнялась и начала опускаться, и в его сознании снова замельтешили образы – лица, фрагменты неоновых картин возникали и рассыпались. Молли скользнула вниз, и спина Кейса конвульсивно выгнулась. Молли задвигалась, нанизывая себя, снова и снова скользя вверх и вниз, и так до тех пор, пока они не кончили, оба одновременно, и его оргазм полыхнул голубым светом в пространстве безвременья, беспредельном, огромном, как Матрица, и ураган разорвал мельтешащие лица в клочья и унес прочь по бесконечному коридору, а ноги Молли, сильные и влажные с внутренней стороны, крепко сжимали бедра Кейса.

В Нинсее тонкий ручеек будничной версии толп выходного дня змеился по улицам все в том же безостановочном танце биза. Волны звуков накатывали от аркады и движущихся тротуаров. Кейс заглянул в «Чат» и нашел Зона: тот присматривал за своими девочками во влажных, пропахших пивом сумерках бара. Рац был на посту, за стойкой.

– Не видел Вейджа, Рац?

– Сегодня вечером – нет.

Рац двинул бровью в сторону Молли.

– Если увидишь, передай, что я достал для него деньги.

– Что, судьба переменилась, дружище артист?

– Да ну тебя, еще сглазишь.

– Слушай, мне просто необходимо повидаться с этим парнем, – сказал Кейс, рассматривая свое отражение в ее очках. – Нужно свернуть биз и всякое такое.

– Армитажу не понравится, что я выпустила тебя из поля зрения.

Молли стояла под плавящимися часами Диана, уперев руки в бедра.

– Этот парень не будет говорить со мной в твоем присутствии. Диан разговаривает только с глазу на глаз. Очень себя бережет. Но у меня есть люди, которые просто пойдут на дно, если я уйду из Тибы втихую. Мои люди, ты понимаешь?

Губы Молли сжались. Она покачала головой.

– У меня ребята в Сингапуре, связи в Токио – в Синзюки и Асакуза, – и все они пойдут на дно, понимаешь? – врал он, положив руку на ее затянутое в черное плечо. – Пять. Пять минут. По твоим часам, идет?

– Мне платят не за это.

– За что тебе платят – это одно дело. А если несколько моих близких друзей погибнут из-за того, что ты слишком буквально понимаешь свои инструкции, это совсем другое.

– Ну-ну. Нечего вешать мне лапшу насчет близких друзей. Ты пришел сюда, чтобы вычислить меня и Армитажа с помощью своего дружка-контрабандиста.