Нейромантик

Костюм Люпуса Того Самого Парня принял простой сероватый цвет.

– Извини, не хотел тебя пугать.

Кейс выпрямился и сунул руки в карманы куртки. Он был на голову выше «нового».

– В следующий раз, пожалуйста, поосторожнее, Люпус.

– Вот это сообщение: «Зимнее Безмолвие».

«Новый» произнес слова по буквам.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – ответил Тот Самый Парень. – Это для тебя, и все.

– От кого?

­ «Зимнее Безмолвие», – повторил Люпус и кивнул. Колыхнулся розовый гребень.

Костюм «нового» мгновенно сделался угольно-черным, отчего Тот Самый Парень стал похож на тень на старой бетонной стене. Люпус исполнил странный короткий танец, его тонкие черные руки взметнулись – и он исчез. Нет, он все еще был здесь. Просто накинутый капюшон закрыл розовый гребень; трико слилось с серым фоном, воспроизведя пятна и трещинки стены, у которой стоял «новый». Зрачки Люпуса блеснули красным, отразив огни стоп-сигнала проезжающего мимо автомобиля. А через секунду он в самом деле исчез. Окончательно.

Кейс привалился к стене, закрыл глаза и помассировал их пальцами.

В Нинсее все было намного проще.

5

Медицинская компания, услугами которой воспользовалась Молли, располагалась в старом центре Балтимора. Компания занимала два этажа анонимного, без вывесок, здания модульно-рамного типа, похожего на гигантскую версию «дешевого отеля», с капсулами сорокаметровой длины. Кейс встретился с Молли, когда она, ковыляя, выходила из дверей одной такой капсулы, на которых была укреплена табличка с вычурной надписью, осведомляющей всех желающих о том, что здесь ведет прием ДЖЕРАЛЬД ЧИН, ДАНТИСТ. Молли заметно прихрамывала.

– Мне сказали, чтобы я в ближайшие дни ничего не пинала, а то она снова сломается.

– Я виделся с одним из твоих ребят, – сказал Кейс. – Из «Новых».

– Да? С которым?

– С Люпусом Тем Самым Парнем. Он мне кое-что передал.

Кейс вложил в руку Молли бумажную салфетку, на которой фломастером было старательно и четко выведено: «З И М Н Е Е Б Е З М О Л В И Е».

– Он сказал… – Но ее ладонь прижалась к его губам, требуя молчания.

– Пойдем поищем, где можно скушать краба, – сказала Молли.

После завтрака в Балтиморе, во время которого Молли анатомировала своего краба с пугающей легкостью, они отправились на подземке в Нью-Йорк. Кейс уже научился не задавать вопросов; Молли отвечала однообразными знаками, призывающими к молчанию. Похоже, нога заметно беспокоила ее, и поэтому она помалкивала.

Худенькое чернокожее дитя в деревянных бусах, с антикварными резисторами, туго вплетенными в волосы, открыло им дверь лавочки Финна и провело их внутрь по туннелю из разнообразного хлама. Кейсу показалось, что утиля в коридоре с их последнего визита прибавилось. А еще ему показалось, что состав барахла тоже неуловимо изменился, будто оно здесь с течением времени созревало, переходило в какое-то иное качество, неслышно нарастали невидимые хлопья, выкристаллизовывалась эссенция забытых технологий, тайно произрастающих на свалках Мурашовника.

За армейским одеялом, сидя за белым столом, их ждал Финн.

Молли изобразила длинную быструю последовательность знаков, вытащила из кармана листок бумаги, что-то написала на нем и передала Финну. Тот принял листок большим и указательным пальцами правой руки и прочитал написанное, держа бумагу подальше от себя, будто она могла взорваться. После этого Финн сделал жест, значение которого Кейс не совсем понял – по-видимому, он выражал смесь нетерпения и мрачной покорности. Затем хозяин лавочки встал и стряхнул крошки со своего заляпанного твидового пиджака. На столе стояли жестяная пепельница, полная окурков «Партагас», стеклянная банка с соленой селедкой и лежал разорванный пластиковый пакет с плоским куском хлеба.

– Ждите, – сказал Финн и вышел из комнаты.

Молли уселась на его место, исторгла из-под ногтя указательного пальца лезвие и выудила им из банки селедку. Кейс бесцельно бродил по комнате, а проходя мимо пилонов, водил пальцем по датчикам сканирующей аппаратуры.

Через десять минут Финн торопливо вернулся, скаля желтые зубы в широкой улыбке. Он кивнул, отсалютовал Молли кулаками с выставленными вверх большими пальцами и жестом попросил Кейса помочь ему с дверной панелью. После того как Кейс прилепил на место и разгладил липучую ленту, Финн извлек из кармана плоский маленький пульт и набрал на его клавиатуре сложную длинную комбинацию.

– Дорогуша, – сказал он Молли, убирая пульт обратно, – похоже, ты своего добилась. Без врак. Носом чую. Может, расскажешь, откуда это у тебя?

– Тот Самый Парень, – ответила Молли, отставляя селедку и хлеб в сторону. – У меня в свое время были кое-какие делишки с Ларри.

– Класс, – сказал Финн. – Это ИР.

– Можно чуть помедленнее? – попросил Кейс.

– Берн, – сказал Финн, не обращая внимания на реплику Кейса. – Он в Берне. Имеет условное швейцарское гражданство в соответствии с их эквивалентом Конвенции 53-го года. Создан для «Тесье-Ашпул». Они – владельцы исходного программного обеспечения и электронной основы.

– Ну ладно, что там такое в Берне? – Кейс решительно встрял в разговор.