Нейромантик

Зажав револьвер в правой руке, Кейс вышел из-за стола, обогнул его слева и встал в центре заваленного барахлом кабинета, подальше от круга света.

– Я так полагаю, мне торопиться некуда – это твое представление. Но вся эта хрень, как бы это сказать, мне уже несколько… обрыдла.

Кейс обеими руками поднял пистолет, прицелился в середину письменного стола и нажал на курок.

Отдача чуть не оторвала ему кисти. Пламя выстрела полыхнуло в комнате с яркостью фотовспышки. Страдая от глухого болезненного звона в ушах, Кейс некоторое время смотрел на рваную дыру с зазубренными краями, образовавшуюся в центре стола. Разрывные пули. Он снова поднял пистолет.

– Этого делать не стоило, сынок, – сказал Жюль, выходя из тени. На нем была фланелевая тройка цвета спаржи, полосатая рубашка и галстук-бабочка.

Кейс повернулся, удерживая револьвер перед собой, и глянул поверх мушки в розовое нестареющее лицо Диана.

– Не надо, – сказал Диан. – Ты и без того совершенно прав. В отношении того, что здесь происходит. В отношении того, кто я. Но все же следует уважать внутреннюю логику происходящего. Если ты спустишь курок, то увидишь очень много крови и мозгов и уйдет еще несколько часов – твоего относительного времени – на создание другого образа для выражения моих мыслей. Организовать все это было не так-то легко. О да, и прошу прощения за Линду, в аркаде. Поначалу я собирался разговаривать через нее, но все это я создаю из твоих воспоминаний, однако эмоциональная окраска… В общем, все это очень сложно. Я допустил ошибку. Извини…

Кейс опустил пистолет.

– Это, все вокруг, лишь Матрица. А ты – Зимнее Безмолвие.

– Да. Все это насильственно поступает тебе в мозг через симстим твоей деки. Я рад, что смог перехватить тебя прежде, чем ты успел отключиться.

Диан прошел за свой письменный стол, поправил кресло и уселся в него.

– Присаживайся и ты, сынок. Нам есть о чем потолковать.

– Ой ли?

– Конечно, есть. И раньше было. Я был готов к этому разговору уже тогда, когда пытался связаться с тобой по телефону в Стамбуле. Времени у нас осталось не так много. Машина будет запущена в ближайшие дни, Кейс. Скоро ты возьмешься за дело.

Диан выбрал из короба с леденцами-бонбон, сорвал полосатую обертку и сунул кончик конфеты в рот.

– Присядь, – повторил он, посасывая леденец.

Не спуская с Диана глаз, Кейс опустился на гнутое креслице перед письменным столом. Усевшись, положил руку с пистолетом себе на колени.

– А теперь, – торжественно сказал Диан, – самый животрепещущий вопрос этих дней. Что такое, спрашиваешь ты себя, есть Зимнее Безмолвие? Я прав?

– Более или менее.

– Искусственный разум, но это ты уже знаешь. Итак. Твоя ошибка, логическая ошибка, заключается в том, что ты в своем сознании совмещаешь бытие Зимнего Безмолвия с его электронной основой в Берне.

Диан шумно, с причмокиванием посасывал бонбон.

– Тебе уже известно, что «Тесье-Ашпул» владеют еще одним ИР, не правда ли? В Рио. Я же, если только понятие «я» применимо ко мне – вопрос скорее метафизический, сам понимаешь, – я – это то, что организует действия Армитажа. Или Корто, который, кстати говоря, чрезвычайно нестабилен. Впрочем, он будет достаточно стабилен, – продолжил Диан, вытягивая из жилетного кармана инкрустированные золотые часы и щелчком открывая их, – еще примерно сутки.

– Мне не ясна конечная цель этого дела. В чем смысл твоих действий? Если ты такой умный, черт возьми…

– То почему не богатый? – Диан рассмеялся и с хрустом раскусил свой бонбон. – Ну знаешь, Кейс, я отвечу тебе, и думаю, что мой ответ не будет одним из того множества ответов, которые ты уже успел себе надумать. Зимнее Безмолвие – это не часть другого, так сказать, потенциального бытия. Я (позволь мне этот термин), если так можно выразиться, один из аспектов разума этого бытия. Это, пожалуй, в понятных для тебя аналогиях, похоже на то, как если бы ты имел дело с небольшой частью левой доли человеческого мозга. В подобном случае вряд ли имеет смысл говорить, что ты имеешь дело с человеком, – Диан улыбнулся.

– История Корто – правда или нет? Ты проник в него через софтовый микромодуль во французском госпитале?

– Да. И я создатель досье, найденного тобой в Лондоне. Выражаясь привычным тебе языком, я пытаюсь планировать ситуацию, но, говоря откровенно, это не мое амплуа. Я скорее импровизатор – вот мой главный талант. Видишь ли, мне гораздо проще разобраться с внезапным изменением обстоятельств, чем составить какой-то план… Уж так я устроен. Я способен перерабатывать огромные объемы информации, и перерабатывать очень быстро. Однако у меня ушло чрезвычайно много времени на то, чтобы собрать команду, в которую ты сейчас входишь. Корто был первым, и на нем все дело чуть не провалилось. Слишком далеко у него все зашло там, в Тулоне. Ел, испражнялся и мастурбировал где только мог. Но основа его мании была все та же: «Броневой кулак», предательство, слушание в Конгрессе.

– Он все еще безумен?