Неизданные записки Великого князя

Удивительно, но в августе к дискуссиям за вечерним чаем у меня в кабинете присоединился наш обер-лейтенант. Как ни странно, он с Задорожным нашел больше общего, чем со мной. Благодаря отличному русскому, Гюнтер, так звали нашего офицера, не испытывал языкового барьера и разговоры пошли более откровенные, особенно когда появился выдержанный 15 лет в дубовой бочке портвейн, а точнее, крымвейн "Дерваз-Кара" ("Черный Полковник") из старых запасов Задорожного. Все участники мероприятия отдавали должное чудесному напитку, попивая темно красную, с бордовым оттенком темную терпкую жидкость, и языки развязались сами собой. Я старался помалкивать, тем более, что на моих глазах развертывались партийные баталии (еще раз убедился, что в армии партиям не место, раз офицер разведки (хотя, может это я себе выдумал что Гюнтер — разведчик), ведет такие разговоры с недавним противником. Тем более, что Задорожный оказался осведомлен в деятельности так называемого крыла левых в Социал-Демократической партии Германии, у него вроде даже там знакомые были, в отделении партии в Вильгельмсхафене[25]. Гюнтер же придерживался более правых взглядов, но, тем не менее, считал, что идея монархии себя исчерпала.

По его словам, в Германии все было плохо и она неумолимо катилась к поражению в войне. Это было дико слышать здесь, где немецкие солдаты гоготали в кафе, а господа офицеры ходили гоголем. Но Гюнтер сказал, что поставки продовольствия с Украины лишь ненадолго снизили перебои с продовольствием внутри страны, ведь большую их часть отправляли на Запад, туда, где шли ожесточенные бои. Особенно плохо дело стало с вступлением в войну САСШ, теперь у союзников был двукратный перевес в живой силе, про технические возможности можно было промолчать. Промышленность Германии задыхалась без сырья, квалифицированные рабочие были на фронте, призывали мужчин все более и более старшего возраста, а с фронта возвращались инвалиды. Снизился выпуск аэропланов, подводные лодки стояли на стапелях из-за недостатка комплектующих. Хуже всего, что начался снарядный и патронный голод, а это было уже началом конца.

Провалившееся в августе наступление немцев на Париж и успешное контрнаступление союзных войск лишило даже генералитет иллюзий относительно победы в войне. На поле боя появились танки (вот и объяснение термину, говорят, что англичане так маскировали производство боевых машин, мол, это всего лишь большие бочки-цистерны для горючего). По словам Гюнтера, первое применение танков вызвало скорее психологический эффект, но потом немецкие артиллеристы научились бороться с неповоротливыми машинами бриттов. Французы тоже сделали легкий и более маневренный танк "Рено". Так что немецкая промышленность, напрягаясь из последних сил, тоже выпустила несколько десятков огромных монстров, превосходивших по мощи британские. Проблема была в мощности двигателя — он не мог справиться с весом брони и оружия, обеспечив при этом приемлемую скорость движения и способность преодолевать препятствия — чем-то приходилось жертвовать. Таким образом, на исходе войны родилось новое, многообещающее и быстропрогрессирующее оружие и я вспомнил про фразу из блокнота о том, что будущая война станет войной моторов. Гюнтер показал несколько фотоснимков в газетах, где были немецкие солдаты, позирующие на поверженных британских монстрах. Как далеки они были от того рисунка, что я видел…

В конце сентября фронт на Западе стабилизировался. Союзники накапливали резервы, подтягивали артиллерию, складировали снаряды. А вот немцам нечего было подтягивать и складировать. Начались шепотки по кубрикам в Киле и Вильгельмсхафене, флот стал небоеспособен. Мы это уже проходили, сейчас и до офицеров доберутся.

В сухопутных частях генералитет во главе с Людендорфом (тем самым, что в марте подписал Брестский мир с советской Россией) заявил, кайзеру, что удержать наступление союзников будет некем и нечем и надо начинать переговоры о мире. Правительство ушло в отставку и новым канцлером был назначен принц Баденский, которому кайзер и повелел вести переговоры о перемирии, справедливо полагая, что с ним, Вильгельмом, они заведомо обречены на провал. Новое правительство не нашло ничего лучше, как через голову союзников обратиться напрямую к президенту САСШ Вильсону. Если в начале американцы еще что то у себя обсуждали, то потом они решили, что навсегда утратят доверие европейцев и Вильсон потребовал не перемирия, а капитуляции. Немцы не согласились и Людендорф приказал продолжать боевые действия, за что на следующий день был вызван к кайзеру и отправлен в отставку. Опять установилось шаткое перемирие. Германские войска недоумевали, что там творится в Берлине? Нет, осведомленность Гюнтера явно вызывает подозрения, не может простой обер-лейтенант знать, что творится наверху.

А вот Задорожный вновь воспрял духом, он понял, что немцам приходит конец и скоро они поедут "нах хауз" вот тогда-то, в вакууме, который образуется после отхода частей рейхсвера и можно проскочить к красным.