Неизданный Федор Сологуб

Еще гудят колокола,Надеждой светлой в сердце вея,Но смолкнет медная хвалаПо слову наглого еврея.Жидам противен этот звон, —Он больно им колотит уши,И навевает страхи онВ трусливые и злые души.Иная кровь, иной закон.Кто примирит меня, арийца,С пришельцем из других сторон?Кто смоет имя: кровопийца?Но будет день, — колокола,Сливаясь в радостном трезвоне,Нам возвестят: Русь ожила.Опять в блистающей короне.30 июня (13 июля) 1924

247

Дали стали очень жестки,Ноги туги, мало сил.

В лавку здесь на перекресткеЗаходить я полюбил.Проторил туда дорожку,И узнал уж скоро я,Что торгует понемножкуТам актерская семья.Спички, хлеб, пшено, селедки,Папиросы, соль, лук, рис…Лица ласковы и кроткиУ актера и актрис.Нынче жарко, даже знойно.За прилавком лишь однаПродавщица так спокойна,Так румяна и стройна!Покупая папиросы,Под доскою откиднойВижу я, что ноги босыУ хозяйки молодой.Низошло очарованье.Обратило дом в чертог

Это светлое мельканьеИз-под юбки легких ног.В сердце входит умиленье,Как молитва в тихий храм,И табачное куреньеОблечется в фимиам.5 (18) июля 1924

248[73]

Река времен имеет острова.Хотя стремительно текут мгновенья,Порой душа, жива и не жива,      Пристанет к острову забвенья.Тогда она уходит в глубину,Откуда ей не слышен шум потока,И этот странный миг, подобный сну,      Переживает одиноко.Уже твоя расширилась река,Уже увидел близко жизни цель ты,Дышать отрадно, тишина легка      На островах широкой дельты.

12 (25) июля 1924

249[74]

Прозрачной ночью от вокзалаПо царскосельской тишинеШел босиком я. Очень малоПрохожих встретилося мне.Но по дороге на крылечкеОдин сидел, и перед нимСвивался в легкие колечкиЧуть видный папиросный дым.Колечки эти оковалиМой путь. Я на крылечко селИ закурил. Мы помолчали,И он, как видно, захотелПоговорить. Ну что ж, прохожий,Поговорим, уж так и быть.Хотя совсем с тобой не схожий,С тобой умею говорить.Кто б ни был ты, простой рабочий,Совслужащий или торгаш,

Ты сам в покое светлой ночиМне тему для беседы дашь.Поговорили, как и все мы,Как водится, о том, о сем.Слегка и той коснулись темы,Зачем иду я босиком.Да не дивился он на это.— Кому как нравится. Ну что ж!Оно, конечно, нынче лето,Так и без обуви пройдешь.— И образованные тоже,На днях на Вырице видал,Обутка — собственная кожа, —Он мне раздумчиво сказал.Поговорили очень мило,И я пошел себе домой,А он сидел еще, унылоКачая темной головой.16 (29) июля 1925

250[75]